"Всеволод Иванов. Блаженный Ананий" - читать интересную книгу автора

ангелочками по углам. Дерн украшал могилу, цветы. Старушка в длинной пестрой
шали с зелеными разводами, держа в руках букетик резеды, сидела в оградке,
на скамеечке, недавно окрашенной.
- И вы здесь же молитесь? - спросила она.
Саша посмотрел на нее недоуменно. Старушка начала объяснять: видение
было одному человеку, чтобы пришел на эту могилу и помолился. А он был хром,
молился горячо, домой ушел отсюда, не хромая. Сапожник он. Теперь для
облегчения жизни и исцеления сюда ходят многие.
- Но знаете ли вы, кто здесь лежит? - спросил Саша.
- Смиренный человек, видимо, лежит, - ответила старушка.
И могила, точно, была смиренна: чугунная распростертая ласточка лежала
на кресте, подле чугунного венка. Ласточки сверкали в небе. Что намекало на
те ужасы, которые опочили в этой смиренной и опрятной могиле? Кто говорил,
что здесь лежит тело прелюбодея, ростовщика, истязателя?.. Сашей овладело
отчаяние, - он невольно перекрестился. Он схватил руками золоченого ангела
решетки и залепетал: "вот и уйду от них, уйду... к чорту, к чорту..." И
здесь голос, который звенел в нем и томил его тело все последние дни,
окрикнул его. Он оттолкнул ангела. Бирюзовые сережки порхнули в небо. Перед
ним, спуская розовый зонтик, стояла Марья Александровна.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Едва лишь обозы скрылись в городе, господин Сухоруков поспешил в скит.
Его никто не звал, - он соврал Саше о зове. Он ожидал пожарища, боя, - скит
мирно спал. Подле церквушки была разбита нарядная палатка (даже с окнами из
целлулозы). Пред палаткой, на медвежьем ковре, усыпанном белыми блестками
нафталина, дремал часовой. Квокча, бродили по траве куры. Многое радовалось
веселому дню. У открытой двери в церковь дремали старухи Смороднины - плечо
в плечо. Слова исчезли с гневного языка господина Сухорукова! Он поспешил в
церковь. Блаженный, длинный и сухой, лежал, прикрытый парчевым покровом.
Лицо у него было желтое и - веселое! Свечи чадили очень торжественно.
Господин Сухоруков на мгновение растерялся. Ему стыдно было сознаться, что
мертвому Ананию он не может сказать обличительных, давно приготовленных
своих объяснений. Но сказать необходимо, - ибо он опять пылал гневом. Он
выскочил. В огромном двору, подле сада, где жил блаженный Ананий, спали на
кошмах солдаты. А в саду топилась банька. Господин Сухоруков пошел на дымок.
Девки окатывали друг другу голову водой из колодца. Они узнали его.
"Комар пришел, - закричала лениво Манжет, - сейчас загудит..." Из бани несло
раскаленными камнями. Грудастая девка Лушка стирала грязную нижнюю юбку. На
голое тело ее было надето бархатное платье и поверх, чтоб не замочить,
клеенка со стола. Высокие полсапожки девок были туго зашнурованы и ярко
начищены. Господин Сухоруков выкрикнул азартно: "И обличу... будет так
жить!.." Лушка отвязала клеенку, вытерла мыльные руки, взяла его за рукав и
ввела в предбанник. Она подала ему стакан самогона. У стены лежал смятый
ворох веников. Подушки были усыпаны сухими листьями. Господин Сухоруков
вздохнул, выпил. Девка прижала его к груди, и когда он затрясся, когда
колени его стали сгибаться, и он потянул девку неуверенными руками за
юбку, - она, гикнув, ударила его в живот коленом! Господин Сухоруков с воем
бился на вениках. Девки хохотали. Лушка вернулась к корыту, взяла свернутую