"Всеволод Иванов. Блаженный Ананий" - читать интересную книгу автора

хохотали над ней. Голая девка Лушка, в одной нижней рваной юбке, потрясая
бархатным платьем, понеслась в пляске среди яблонь. Она свистела, хохотала,
взвизгивала. Но солдатам все казалось, что звуков мало. Они ударили в ведра.
Старухи Смороднины караулили блаженного всю ночь, заснули у порога
баньки под утро. Солдаты с хохотом указывали на их скорченные и жалкие тела.
Лушка, все еще полуголая, совершенно пьяная, пыталась влить в рот старухам
самогону. Стакан, мокрый от ее пота, вонючий, скользил из ее рук. Тогда
рябой солдат схватил ее в охапку, влил ей в глотку самогон и заявил, что
если блаженный хотел всю жизнь девку, - дать ее ему! Глаза у Лушки были
осоловелые.
Солдат сбил поленом замок (старухи спали крепко), втащил девку, откинул
у блаженного одеяло и, подталкивая девку коленом в бок, положил ее на
кровать. Блаженный испуганно завизжал, замахал тонкими ручками. Уже
показалось солнце, и солдату почудилось, что у блаженного с пальцев сыплется
как бы шелуха. Старухи, проснувшиеся от вопля блаженного, рвались к дверям.
Солдаты держали их за юбки, хохоча и стреляя вверх. Рябой солдат схватил
блаженного за длинные масляные волосы и положил его на длинные потные груди
девки.
В лицо блаженному лился густой запах спиртного перегара. У девки
большие зубы, вогнутые, как бы вылизанные! Ананий попытался поднять голову -
сил не было. Блаженный чувствовал небывалую слабость. Груди девки у его
пылающей щеки твердели. Кожа ее упруга! Одеяло подле ее длинного уха
розовело. И вдруг омерзение, владевшее им, исчезло, - запашистое и теплое
дыхание окутало его лицо.
Лушка проснулась, почувствовав на груди тяжелый холод. Покачиваясь,
чадила лампадка. На полу валялся стакан и бутылка самогону, заткнутая
тряпкой. Девка спокойно сняла голову блаженного, сложила ему руки на груди,
перекрестилась и сказала: "сухой-то какой!" Затем она налила самогону в
стакан. Через дно стакана она увидала мутное пятно: голову на подушке. И
перед тем как выпить, она пошарила: нет ли под матрацем и в подушке денег.
"Одни образа", - сказала она. Опять перекрестилась, выпила водку и, накинув
на озябшие плечи одеяло, пошла искать старух Смородниных.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сторож, посмотрев непочтительно Саше на ноги, виляя руками, подвел его
к высокому черному памятнику. Деревянную ограду украшали золоченые вензеля.
Человечек, запахивая латаное, без пуговиц пальто, смотрел полуоткрытыми
тусклыми глазами на дорогу к городу, по которой шли военные обозы. Саша
спросил. Человечек не отвечал. Тогда только Саша разглядел, что надпись на
черном памятнике сбита, и в камне торчат медные гвозди. Саша переспросил:
"Не правда ли, это ведь могила Максима Смирнова?" "Максима Смирнова, -
слабо, нервно дыша, сказал человечек, - казначея, торговца скотом, отца
блаженного Анания..." Саша удивился вычурности его ответа. Человечек,
видимо, сдерживая себя, заговорил:
- Напрасно смеетесь над древностью, милостивый государь! Я уже имею
сообщение, что блаженный Ананий умер. Уже теперь надо мной смеяться не
будут. Я сегодня над трупом все ему скажу. Меня вызвали сказать ему
правду...