"Всеволод Иванов. Агасфер" - читать интересную книгу автора

Испании? Анно, тысяча пятьсот семьдесят пять?..
Я поймал его! Он поддавался моему смеху. Он испугался! Он послушно шел
за мной, за моими словами, за моими мыслями. Потирая руки, я глядел на него,
а он бормотал:
- Да, да! Анно, тысяча пятьсот семьдесят пять? Господин секретарь
Кристоф Краузе
Я сказал:
- Ну что же, мне жалко вас, фон Эйтцен.
Если бы вы видели, как он подпрыгнул! Столетия он привыкал
сдерживаться, а вот, смотри-ка, не сдержался. Он завизжал почти по-собачьи.
- Боже мой! Как хорошо, Илья Ильич!
"Считает меня совсем за дурачка", - подумал я с раздражением, и
жалость, если она действительно была, покинула меня.
Играя им, я сказал небрежно:
- Ну, что нам говорить о смерти! Вам, несомненно, пришлось многое
испытать, однако смерть от вас далека. Очень далека.
- Разумеется, хе-хе-хе, далека, разумеется! В том-то и беда, Илья
Ильич, что далека, хе-хе-хе! Мое столетие, видите ли, не кончилось.
- Ну, какое там столетие? Вам едва ли дашь шестьдесят лет.
- Значит, мой возраст не внушает вам опасения? - произнес он настолько
вкрадчиво, что у меня похолодело под ложечкой. Но нащупывать истоки его
смерти доставляло мне такое болезненное, а вместе с тем приятное
удовольствие, что я не прервал опасной нити разговора, а сказал:
- Какие опасения!
Он весь так и расплылся в улыбке, скорпионоподобной, если допустить,
что скорпионы способны улыбаться.
Я внезапно повернулся к нему всем телом и спросил:
- Ваша смерть - на востоке? Вы приблизились к ее центру? Поэтому-то вы
можете жить здесь более трех дней?
Думаю, что фразы мои обрушивались на него с тяжестью тех скал, о
которых я говорил недавно. Он съежился и как бы вползал в какую-то щель,
тряся головой и судорожно перебирая пальцами. Только взгляд его готов был
пробить меня, как доску гвоздем, и, содрогаясь от ненависти к этому взгляду,
я сказал:
- Она ужасна, ваша смерть, фон Эйтцен?
Я услышал шепот из щели:
- Да!
- Она непереносима, эта ваша смерть, фон Эйтцен?
- Да!
Я продолжал наносить удары:
- Где же она находится, ваша смерть, фон Эйтцен. Скажите мне адрес
вашей смерти. Огорчил? Печалюсь, ха-ха-ха! Кручина большая, но говорите мне
адрес вашей смерти!
Он быстро привстал. Или он хотел убежать, или - броситься на меня. Но,
привставши, он, словно накрепко увязанный веревками, что от резкого движения
впивались в тело, рухнул на пачки "Русского архива", из которых хлынула
пыль.
- Она... она здесь... - еле шевеля распухшими, толстыми, точно из
войлока, губами, ответил он. - Она, видите ли, здесь, Илья Ильич, здесь...
- Не молвя - крепись, а уж молвя - держись, - едко сказал я ему. - Так