"Всеволод Иванов. Очередная задача (рассказ)" - читать интересную книгу автора

штыках.
Таковы были начала речей пленума.
Собрание твердеет, делается угловатее. Пленум волнуется, звонок визжит.
Последняя контрибуция, собранная на прошлой неделе, дала половину. Банк и
казначейство пустуют, товары в кооперативах давно обменены. Промчавшийся в
начале недели эшелон с братвой захватил остатки продовольствия - вместо
своих вагонов со снарядами прицепил продгрузы. С пути на телеграммы ответил;
"снаряды найдём, а хлеб на дороге не валяется".
В перерыве из милиции звонят, что за городом какой-то митинг. От
тюремного комитета поступает заявление: "ввиду повального голода объявить
нам амнистию".
А в голове Шнурова неумолкающая тяжесть, переходящая в руки и ноги
какой-то сожжённой дрожью. Рядом Наумов предлагает полушутя-полусерьёзно
завсоцобезу организовать из богаделен отряды по сбору милостыни.
Завсоцобез - врач-кавказец, огромный, грудастый, властолюбиво твердит:
- Выхожу из кабинета, а она мёрзлая стоит в коридоре, притом, против
меня и мёртвой рукой тянет... На-а! вот тебе святые родители, на последних
часах картошку выменял - сплошь вырвало... физиологически-то объясни мне?
Шнурову кажется - в перерыве говорят не об этом, могут забыть -
секретарь строчит так упорно, словно дописывает конец голода. Разум и воля,
которыми присутствующие здесь одарены, как чернозём рождением, требуют ли
записей? Он с такой силой, что болит поясница, звонит к продолжению:
- Из всего сказанного, товарищи, вытекает, что нет готового
организационного рецепта, охватывающего все случаи взаимоотношений между
передовым авангардом революции и - народом. В этой области необходимы
творчество, инициатива, личные и организационные комбинации, отвечающие
конкретным условиям обстановки. Нужен хлеб, иначе бунт неизбежен. Сберём
последние крохи его, я говорю не буквально, а о том хлебе, который имеется в
руках буржуазии в твёрдом денежном эквиваленте. На прошлой неделе мы собрали
контрибуции пятьдесят тысяч, сейчас кооперативы и продорганы требуют
полтораста...
- Ерунда,- возразил Наумов: - из пятидесяти, положим, мы собрали
двадцать... да и то...
- ...В этих условиях должен исчезнуть самый вопрос о возможности или
невозможности, ибо... имеется предложение наложить на буржуазию города Пензы
и окрестностей чрезвычайную контрибуцию в полтораста тысяч рублей...
- Двести, всё равно лопнем,- сказала крестьяно-пленительная
скороговорка.
Секретарь считает голоса - 11 и - 4 воздержались.
Позже председатель тройки по сбору чрезвычайной контрибуции товарищ
Шнуров тихим голосом просит по телефону: бывшего городского голову
гражданина Моштакова явиться к нему в исполком; заведующего Государственным
банком - на квартиру предтройки; коммунальную столовую при исполкоме -
оставить порцию его обеда дежурному часовому внизу, предисполком освободится
поздно вечером.
Обед стынет, часовой ногтем сбирает жир,- он весь чуть-чуть закрывает
заусеницы одного его пальца. "Жидко кормят",- ворчит часовой. Предисполком
спускается с лестницы сдержанно и сдержанно берёт салфетку с котелком - он
идёт к себе, в "Гранд-Отель".
Через полчаса начнётся военное положение. Ворота медленно осыпают снег,