"Всеволод Иванов. Очередная задача (рассказ)" - читать интересную книгу автора

встречает на крыльце.
Через залу, где белые колонны - как сахарные головы, Шнуров очутился на
балконе. Дверная ручка, мягкая, как рот, а рот не раскрыть, как дверную
ручку - всё же:
- О-а-рищщи...
Уже лоб генерала прикрыт на мгновение ударом потрескавшегося словно из
земли кулака. Шнуров кричит громче, для чего-то прикрывая за собой балкон:
- Оарищи!.. Хлеб!..
И тут во внезапной тишине, нагибаясь через перила балкона - немножко
смешно и жутко глядеть вниз на толпу, на лица, одно мгновение наполнившиеся
румянцем последней крови:
- Граждане, вы мешаете работать революционным органам народа... да...
Сейчас получена телеграмма: из Москвы под конвоем нашей красной гвардии
вышло... вчера ещё, утром... четыре состава с продовольствием. Самое большое
через два дня будут здесь. Отпустите граждан, слух об них ложный...
провокация!
Толпа расходилась.
Он прислонился к двери, и мёрзлое стекло было всё в поту. А за дверью
голубоглазая и голубо-ресничная девушка жала его руку.
- Спасибо... вы спасли...
И тут он вспомнил голубую ленточку глаз, отдаленно мелькнувшую в его
памяти, когда она вошла раньше с отцом. Мартом семнадцатого года (он выходил
с другими политическими из тюрьмы) она жала ему руки и "со свободой" -
подарила цветы. Она была первой женщиной,- о них он много думал в тюрьме,-
пожала руки, исчезла. Революция отучила от многих тюремных помыслов. Он
морщится и мотает головой - там текучая теплая боль. Всё же рука у ней
мягкая, и полная пахучего огня,- как маленькие, только из печи, хлебцы.
- А это правда, что идёт хлеб?
Шнуров вспоминает, передергивается. Она отходит.
- Идёт, гражданка.
И под топоток привыкших к белоколонному паркету каблучков:
- Слава богу, слава богу...

Глава третья

У предгубсовнархрза товарища Наумова длинные, мягкие, тонкие,
рыжеватые, с золотистым отливом волосы; он воздержан в речах, любит
степенную музыку, звуки органов и звон колоколов. Здесь же заявил резко, в
потолок:
- Заниматься демагогией - преступление... обещать населению хлеб, когда
его заведомо не может быть,- позорно! Денег взять неоткуда,- бунта хотите?
Единственный анархист в пленуме президиума, Ерошин,- имел вид
крестьянский; у него синие с миндалевидным разрезом глаза - умеренная
страсть, очаровывающая и пленяющая:
- Вырезать буржуя,- сказал он восхитительной крестьянской
скороговоркой: - чёрным террором их, голубей,- а там поделить всё...
Представитель солдатской секции с короткими толстыми мясистыми руками.
Слова его сжатые, как ручные гранаты или как его руки.
- В настоящее время, в соответствии с общими потребностями революции,
хлеб необходим армии. Линия уравнительности преступна, защита революции - на