"Всеволод Иванов. Дите" - читать интересную книгу автора

Было нехорошо, противно их брать - неподвижных, с плотно закрытыми
глазами, словно грешили со скотом.
Киргизы же боялись мужиков, кочевали далеко в степи. Увидев русского --
грозились винтовками и луками, гикали, но не стреляли. Может быть, не умели.

II

Казначей отряда, Афанасий Петрович Трубачев - слезлив, как ребенок, и
лицо у него, как у ребенка: маленькое, безусое и румяное. Только ноги были
длинные, крепкие, как у верблюда.
А когда садился на лошадь - строжал. Далеко пряталось лицо, и сидел:
седой, сердитый и страшный.
На Троицу отрядили троих: Селиванова, казначея Афанасия Петровича и
Древесинина в степь искать хороших покосов.
Дымились под солнцем пески.
Сверху, с неба, шел ветер, с земли на трепещущее небо тоже теплынь, и
тела у людей и животных были жесткие и тяжелые, как камни.
И Селиванов сказал хрипло:
- Каки там покосы-то...
- Все знали, - говорит он про Иртыш.
Молчали редкобородые лица: точно солнцем выжгло волос, как травы в
степи, и алели узкие, как рана от рыболовного крючка, глаза.
Один Афанасий Петрович отозвался жалобно:
- Неужто и там засуха...
Плаксивился голосок, но лицо не плакало, и только у лошади под ним,
усталой и запыхающейся, ныли слезой большие и сухие глаза.
Так один за другим по пробитым дикими козами тропам уходили партизаны в
степь...
...Тлели пески тоскливо, жадно лип на плечи, на голову душный пахнущий
песками ветер. Горел в теле пот, но не мог пробиться через сухую кожу
наружу...
К вечеру, уже выезжая из лощины, Селиванов сказал, указывая на запад:
- Едут.
Верно: на самой овиди колыхали пески розовую пыль.
- Должно, киргизы.
Заспорили: Древесинин говорил, что киргизы далеко водятся и к
Селивановским логам не подходят, а Афанасий Петрович - непременно киргизы,
пыль киргизская, густая.
А когда подкатили пески пыль, решили все:
- Незнаемые люди...
По голосам хозяев учуяли лошади - несется по ветру чужое. Запряли
ушами, пали на землю до приказа.
В логу серые и желтые лошадиные туши, были они беспомощны и смешны с
тонкими, как жерди, ногами. От стыда, что ли, закрыли большие испуганные
глаза и дышали порывисто.
Лежали Селиванов и казначей Афанасий Петрович на краю лога. Плакал,
пошвыркивая носом, казначей. Чтоб не было страшно, клал его всегда рядом
Селиванов - почти до детского плача веселилось и озорничало тяжелое
мужицкое сердце.
Развертывала тропа пыль. Перебойно стучали колеса, и, как пыль,