"Вс.Иванов. Возвращение Будды (Повесть)" - читать интересную книгу автора

к выходу:
- Одним словом, некогда!.. Всякому свое, обыкновенная история... я
ведь не лекцию читать, - а нельзя - и нельзя!.. Очень просто!..
Он спрыгивает. Звонят на станции. Поезд уходит. Дальше:
Поезд стоит в соснах. Может быть, где-нибудь - зеленые. Сосны шумят,
трогают друг-друга - холодно, ветер, - соснам тоскливо. Солдаты по пояс
в снегу сбирают сучья. В теплушке пахнет смолой, но не от ящика Будды.
Женщина Цин-Чжун-Чан спит: ее недавно, перед тем, как поезду остано-
виться, посетил сам гыген. Гыген есть живое воплощение Будды: она до-
вольна.
Профессор Сафонов слыхал это посещение. И вовсе не оттого он говорит
сердитым голосом:
- Я могу распоряжаться собой так, как хочу. Если у меня было желание
пойти к Анисимову, разве я не могу пойти? И потом меня возмущает ваша
постоянная ложь. У меня нет к вам доверия!..
- Дорогой Виталий Витальевич! Прежде всего закройтесь плотней: солда-
ты постоянно входят, и мы значительно подвержены простуде. Разве можно
говорить, что вы не можете распоряжаться собой... Да, о владыка Са-
кия-Муни! Все делается в ваших интересах, каждый шаг - это моя сплошная
забота, и не моя вина, если вы ее отвергаете. Я привык к путешествиям, -
зачем вам подвергаться ненужным опасностям? Итти вам к большевикам-зах-
ватчикам, есть и пить их пищу?! Ведь они насильно отправили в путь, на-
полненный смертью, войнами и голодом!.. Я же - в заботах... Вам есть пи-
ща, тепло, любознательный разговор и женщина молодая и искусная в люб-
ви... и не моя вина...
Профессор глядит в потолок:
- Плохая театральная декламация...
- По-монгольски, Виталий Витальевич, выйдет значительно лучше... поч-
ти песня... У нас есть мудрая поговорка: никогда не злись на дорожного
спутника.
Профессор пальцем постукивает в печь. Монголы укладываются: они хотят
чаю, но сырые дрова плохо горят. Они длинно со свистом сплевывают.
- В результате революций туземцы настолько же будут презирать Россию,
насколько раньше боялись. Эта черта гнусная, Дава-Дорчжи. Кроме того, вы
глубоко испорчены цивилизацией, и вам не к лицу Восток...
- Раздражение обостряет наблюдательность.
- Склонность к дешевым сентенциям!.. Ваша любовь к мудрости... Ха...
Вы ведь и одни уедете, Дава-Дорчжи, без меня...
- Одного меня назовут вором, Анисимов не возвратится, что ему с на-
ми?.. Ему поручено разрушать, а мы созидаем и укрепляем, как вам угодно
понять.
- Надоели вы мне насквозь, Дава-Дорчжи, и мне хотя больно говорить
так...
Профессор Сафонов садится. Вероятно от сотрясения вагона у него дро-
жат губы. Он долго упрекает гыгена, пересчитывает ему обиды. Дава-Дорчжи
лежит на спине, заложив нога за ногу. Он, щупая свои отросшие жесткие,
как камыш, волосы, слушает очень внимательно. Монголы спят. Пахнет сырым
дымом.
Окончив говорить, профессор так же, как и Дава-Дорчжи, ложится на
спину. Они долго молчат. Гыген поднимается, чтобы подложить в печь дров.