"Вс.Иванов. Возвращение Будды (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Он смотрит в угол, где Будда. Веки вспотели, и он протирает их теплой
ладонью. Потеют и слюнявятся губы. Он, низко наклонившись к полу, спле-
вывает.
Подле ящика Будды спит женщина. Он не подкидывает дров, подползает к
рыжему тулупу и трогает круглое выпуклое тело. Тело подымает голову, не
узнает его, повидимому, и привычным движением оттягивает ногу. Тогда он
лезет под тулуп к женщине.
...Утром за чаем Дава-Дорчжи говорит ему о своих лошадях. Профессор
думает: узнала она его или нет. Он смотрит на нее украдкой и вдруг заме-
чает на своем рту ее медленный - как степные озера - испаряющийся
взгляд. Он чувствует жар в щеках.
- Как ее имя? - спрашивает он.
Дава-Дорчжи наливает чай в блюдечко:
- Чье?
- Этой женщины.
- Не знаю.
Он спрашивает имя у солдат, шумно вздыхая, тянет чай и сообщает:
- Цин-Чжун-Чан... очень длинно, профессор. Но у русских есть еще
длинней. Как звали вашу жену, Виталий Витальевич?
Глава IV.

Высокопарные рассуждения о мандатах наших душ, крушение цивилизации,
сосновых ящиках различных размеров. Неисправные истопники, по вине кото-
рых в степи видны волки. Гюген волнуется.

...В вечер его остановки на этой мысли, Будда, словно видение, проле-
тел в воздухе, показав свое золотистое тело...
(Сказание о строительнице Пу-А.)

Виталий Витальевич делает вид, что забыл происшедшее ночью: он улыба-
ется и острит. От улыбки седоватые его усы щекочут щеки, и чем он больше
улыбается, тем неприятнее щекам. Похоже - чужие усы в чужой улыбке щеко-
чут его щеки. Но гыген Дава-Дорчжи не глядит на него, он строгает длин-
ным перочинным ножом лучину, и монгол Шурха заглядывает через плечо гы-
гена. Из лучины получается сначала меч, затем рыба, - и в виде птицы она
исчезает в печи. Шурха визгливо смеется; череп его кочковат, волосы рых-
лы и походят на лоскутья.
Виталий Витальевич видит в лучине какое-то предзнаменование, и он
мастерит лучину крестом. Скрепляет нитками. Ножа у него нет, значит, он
совершенно безоружен. Он кидает крест в печь, но и здесь гыген не обора-
чивается. Везде за профессором следит монгол Шурха. "Разве написать за-
писку, кинуть" - и ему смешно.
На станциях все больше плакатов. Везде один и тот же краснощекий ге-
нерал колет рабочего и крестьянина. Везде подле плакатов споры. В вок-
зальных буфетах отпускные солдаты голосуют: пропускать им этот поезд или
задержать.
Никто не возьмет его записки. Кому нужен его призыв? Люди читают
воззвания, плакаты, листовки, брошюры и сводки о фронтах в серых газе-
тах.
Поезд идет с длинными остановками. Кондуктора в черных тулупах, и