"Всеволод Иванов. Бронепоезд N 14.69 (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Васька Окорок нехотя предложил:
- Рази книжку каку?
Найденные книжки были все русские.
- Только на раскурку и годны, - сказал Знобов, кабы с картинками.
Авдотья пошла вперед, к возам, стоявшим у поскотины, долго рылась в
сундуках и, наконец принесла истрепанный с оборванными углами учебник
закона божия для сельских школ.
- Може по закону? - спросила она.
Знобов открыл книжку и сказал недоумевающе:
- Картинки-то божественны. Нам его не перекрещивать. Не попы.
- А ты попробуй, - предложил Васька.
- Как его. Не поймет, поди?
- Может поймет. Валяй!
Знобов подозвал американца:
- Эй, товарищ, иди-ка сюда!
Американец подошел.
Мужики опять собрались, опять задышали хлебом, табаком.
- Ленин! - сказал громко и твердо Знобов как-то нечаянно, словно ос-
тупясь, улыбнулся.
Американец вздрогнул всем телом, блеснул глазами и радостно ответил:
- There's a chap!
Знобов стукнул себя кулаком в грудь, и похлопывая ладонью мужиков по
плечам и спинам, почему-то ломанным языком прокричал:
- Советска республика!
Американец протянул руки к мужикам, щеки у него запрыгали и он воз-
бужденно закричал:
- That is pretty in deed!
Мужики радостно захохотали.
- Понимат, стерва!
- Вот, сволочь, а?
- А Пентя-то, Пентя-то по-американски кроет!
- Ты ихних-то буржуев по матушке, Пентя!
Знобов торопливо раскинул учебник закона божия и тыча пальцем в кар-
тинку, где Авраам приносил в жертву Исаака, а вверху на облаках висел
бог, стал разъяснять:
- Этот с ножом-то - буржуй. Ишь, брюхо-то распустил, часы с цапочкой
только. А здесь, на бревнах-то, пролетариат лежит, - понял? Про-ле-та ри
ат.
Американец указал себе рукой на грудь и, протяжно и радостно заика-
ясь, гордо проговорил:
- Про ле та ри-ат... We!
Мужики обнимали американца, щупали его одежду и изо всей силы жали
его руки, плечи.
Васька Окорок, схватив его за голову и заглядывая в глаза, восторжен-
но орал:
- Парень, ты скажи та-ам. За морями-то!..
- Будет тебе, ветрень, - говорил любовно Вершинин.
Знобов продолжал:
- Лежит он - пролетариат, на бревнах, а буржуй его режет. А на обла-
ках-то - японец, американка, англичанка - вся эта сволочь, империализма