"Всеволод Иванов. Бронепоезд N 14.69 (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Вдруг мужики густо, как пшено из мешка, высыпали, хохот:
- Хо-хо-ха!..
- Хе-е-е!..
- Хо-о!..
- Прореху-то застегни, чорт!
- Валяй, Пентя, запузыривай...
- Втемяшь ему!
- Чать тоже человек!..
- На камне и то выдолбить можно.
- Лупи!..
Крепкотелая Авдотья Сещенкова, подобрав палевые юбки, наклонилась,
толкнула американца плечом:
- Ты вникай, дурень, тебе же добра хочут!
Американский солдат оглядывал волосатые красно-бронзовые лица мужи-
ков, расстегнутую прореху штанов Знобова, слушал непонятный говор и веж-
ливо мял в улыбке бритое лицо.
Мужики возбужденно ходили вокруг него, передвигая его в толпе, как
лист по воде; громко, как глухому, кричали, жали руки.
Американец, часто мигая, как от дыма, поднимал кверху голову, улыбал-
ся и ничего не понимал.
Окорок закричал американцу во весь голос:
- Ты им там разъясни подробно. Не хорошо, мол.
- Зачем нам мешать!
- Против свово брата заставляют итти!
Вершинин степенно сказал:
- Люди все хорошие, должны понять. Такие ж хрестьяне, как и мы, ска-
жем, пашете и все такое. Японец - он што, рис жрет, для него по-другому
говорить надо.
Знобов тяжело затоптался перед американцем и, приглаживая усы, ска-
зал:
- Мы разбоем не занимамся, мы порядок наводим! У вас, поди, этого не
знают за морем-то; далеко; да и опять и душа-то у тебе чужой земли...
Голоса повышались, густели.
Американец беспомощно оглянулся и проговорил:
- I dont understand!
Мужики в-раз смолкли.
Васька Окорок сказал:
- Не вникат! По русски-то не знат, бедность.
Мужики медленно и, словно виновато, отошли от американца.
Вершинин почувствовал смущенье.
- Отправить его в обоз, что тут с ним чертомелиться? - сказал он Зно-
бову.
Знобов не соглашался, упорно твердя:
- Он поймет... тут только надо... он поймет!..
Знобов думал.
Американец, все припадая на ногу, слегка покачиваясь, стоял и чуть
заметно, как ветерок стога сена, ворошила его лицо тоска.
Син-Бин-У лег на землю подле американца; закрыв ладонью глаза, тянул
пронзительную китайскую песню.
- Мука-мученическая, - сказал тоскливо Вершинин.