"Сэй Ито. Красивая (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

нас, не было огня. Лучи зимнего солнца еле пробивались в этот предзакатный
час через окно в двери, обращенной на юг, и тусклыми бликами ложились на
стене. Вся атмосфера кофейни в эти минуты резко отличалась от обычной, когда
здесь пили сакэ и хозяин стоял за стойкой. До сих пор мы избегали случая
поговорить наедине, но сейчас все сложилось так, что и Масако поняла: уйти
от этого не удастся. Уставившись в ее колени, обтянутые грязновато-желтой
материей, не глядя в лицо, скрытое тенью от остывшей печной трубы, я
спросил:
- А что с Фукуяма?
- Я рассталась с ним полгода назад, после того как он уехал в Шанхай, -
она ответила недовольно, но вместе с тем мне показалось, что она будто
ожидала моего вопроса.
Мне хотелось спросить: "Что же ты делала с тех пор?" - но произнес я
другое:
- А как он сейчас? Вы не знаете?
- Мне ничего не известно. Кажется, уехал в глубь страны. Я не знаю
точно. Это ведь касается только нас с ним, Макита-сан.
В моей груди теснилось множество вопросов: "Он принес тебя в жертву
своим идеям и теперь бросил? Или ты сама рассталась с ним? Как ты жила после
этого? Что ты думаешь о его деле? Ты ждешь его и сейчас?" и т. п. Любой из
них готов был сорваться с моих губ, но я не знал, какой именно не причинит
ей боли, не заставит сказать то, что она не хочет, не коснется какой-либо
страшной тайны? Казалось, мое смятение передалось и ей.
- Давайте прекратим этот разговор. Он мне неприятен... - твердо сказала
она.
Она подошла к бару, достала с полки виски и налила мне. Стремясь
рассеять гнетущую атмосферу какой-либо пустяковой болтовней, я, потягивая
виски, решил начать разговор о своих любовных приключениях... А может быть,
дело было в другом, может быть, это была просто моя месть Масако за то, что
она прежняя - юная и прекрасная - утрачена для меня. С тех пор как я начал
увлекаться женщинами, разве не к Масако обращался я: "Матян! Это ведь я, я
так поступаю, я совершаю все это...". Бросал ли я женщину с болью,
расставался ли с ней без сожаления, завязывал ли с легкостью знакомства или
кидал случайной женщине слова обольщения, перед моим взором неизменно
всплывал из прошлого образ прежней Масако. Поэтому сейчас в моем мозгу,
подобно прорвавшейся плотине, пронеслась мысль о том, что, может быть, стоит
начать с Масако разговор о женщинах. Однако, упомянув лишь о двух-трех из
них, я очнулся, но не только от чувства какой-то тревоги, охватившей меня, -
я был поражен странным молчанием Масако. И я замолк на полуслове. Как бы
стараясь нарушить это молчание, Масако, слегка повысив голос, сказала,
пристально глядя на меня:
- Вы стали ужасным человеком, Макита-сан. А были таким скромным...
Она внезапно умолкла, будто произнесла нечто страшное. И вдруг словно
яркий свет рассыпался вокруг и ударил в меня своим сильным лучом. Он исходил
от Масако, от той Масако, что носила в себе израненную живую душу, но не
могла раскрыть ее. Когда она замолчала, перед моими глазами отчетливо
проплыли два образа - девичий образ Масако и мой собственный. Масако - в
синем платье, с открытой шеей, сверкающей белизной, сменяет пластинки в
"Тандору", и я - в четырехугольной фуражке и студенческой тужурке с золотыми
пуговицами - в углу кофейной затягиваюсь табачным дымом, хоть и курить-то