"Дарья Истомина. Торговка " - читать интересную книгу автораиз собственных закромов. Из недоеденного жареного гуся с капустой кольраби
торчали полуобглоданные мослы. Какой-то неизвестный смугло-чернявый мужичок, похожий на старого цыгана, с сильно изжеванной морщинистой физией, лысый, с щипаной неряшливой бородкой, густо разбавленной сединой, в линялой тельняшке, малиновых бермудах и баскетбольных кедах развалился в моем любимом кресле для отдыха (к концу дня обычно ноги подсекаются) и терзал сиплую гармонь. Нетрезвая Клавдия Ивановна пыталась подкрашивать губы, глядясь в наше зеркало на стенке. Рука была нетверда, Клавдия попадала помадой мимо оскаленного рта, измазюкалась красным до подбородка и была сильно похожа на клоунессу. На ней были новая шляпка из зеленого фетра, классное розовое вечернее платье на бретельках, из-под которых белела сбруя ее белого лифчика, и газовый шарф с люрексом. Все было новое, с магазинными ярлыками, явно купленное днем у нас же, в промтоварных рядах. Лицо у Клавдии было блаженное, баклажанного цвета. Ее золотые зубы сияли. Все остальное тоже. - Мусенька... Деточка! - ликуя, закричала она. - Я очень из-звиняюсь... Мы тут без тебя... Такое счастье! Я выхожу замуж... Вот... Это Фима... Он под Домодедовом одному скоробогачу коттедж строит... По кирпичу и бетону... Ты откуда, Ефим? Он из Тирасполя, Маша... - Прошу налить, по обычаю жизни! - скомандовал ей Фима. Все ясно. В этот раз Клавдии Ивановне вовсе стало невтерпеж. Она подыскала зимнего мужа, не дожидаясь осени. Она налила и преданно поднесла ему стакан. - Когда я загибался в Афгане и открывал перекрестный пулеметный огонь по подлым моджахедам, а ихняя пуля в любой момент могла пронзить мое сердце, вот тут... - потрогав десантную тельняшку в области сердца, проникновенно сообщил мне жених. (Или уже супруг?) - Прошу присоединяться к нашему счастью! Присоединяться я и не собиралась. От этого типа несло такой бомжовостью, что мне и объяснять было нечего. Тем более он был в таком подстарческом возрасте, что принимать участие в афганских битвах не мог. Только разве что на Куликовом поле с татаро-монголами или при Бородине. - На какие шиши гуляем, Ивановна? - поинтересовалась я. - Не в деньгах счастье, - быстро сказал мужичок и посмотрел на свои новенькие часы. "Ориент", между прочим, тоже с бирочкой. Похоже, подарок от невесты. Она молчала, как партизанка. Но кажется, готовилась зарыдать. Я приоткрыла железный ящик под стенкой, куда мы позавчера, пересчитав и разложив купюры по достоинствам, сложили выручку за последнюю неделю. По понедельникам после наваристых выходных я обычно меняла выручку в валютке на доллары. Мои поставщики рублей не любили. Денег не было. Ни копейки. Она все выгребла. Или он? В общем, они. Я от нее никогда не скрывала, что держу ключик от казны на веревочке за зеркалом, чтобы не потерять в дорогах. В этот раз выручки было немного - тысяч восемь, но у меня каждый тугрик в обороте. - Подумаешь... Взяла немного! - утирая слезы и вдруг наливаясь злобой, заорала она. - Я не раба! Паши тут на тебя, горбись, и никакого смысла! С тебя не убудет! Капиталистка сопливая! Хозяйка, да? Да что ты понимаешь в |
|
|