"Дарья Истомина. Торговка " - читать интересную книгу автора

из собственных закромов. Из недоеденного жареного гуся с капустой кольраби
торчали полуобглоданные мослы.
Какой-то неизвестный смугло-чернявый мужичок, похожий на старого
цыгана, с сильно изжеванной морщинистой физией, лысый, с щипаной неряшливой
бородкой, густо разбавленной сединой, в линялой тельняшке, малиновых
бермудах и баскетбольных кедах развалился в моем любимом кресле для отдыха
(к концу дня обычно ноги подсекаются) и терзал сиплую гармонь. Нетрезвая
Клавдия Ивановна пыталась подкрашивать губы, глядясь в наше зеркало на
стенке. Рука была нетверда, Клавдия попадала помадой мимо оскаленного рта,
измазюкалась красным до подбородка и была сильно похожа на клоунессу. На ней
были новая шляпка из зеленого фетра, классное розовое вечернее платье на
бретельках, из-под которых белела сбруя ее белого лифчика, и газовый шарф с
люрексом. Все было новое, с магазинными ярлыками, явно купленное днем у нас
же, в промтоварных рядах. Лицо у Клавдии было блаженное, баклажанного цвета.
Ее золотые зубы сияли. Все остальное тоже.
- Мусенька... Деточка! - ликуя, закричала она. - Я очень из-звиняюсь...
Мы тут без тебя... Такое счастье! Я выхожу замуж... Вот... Это Фима... Он
под Домодедовом одному скоробогачу коттедж строит... По кирпичу и бетону...
Ты откуда, Ефим? Он из Тирасполя, Маша...
- Прошу налить, по обычаю жизни! - скомандовал ей Фима.
Все ясно. В этот раз Клавдии Ивановне вовсе стало невтерпеж. Она
подыскала зимнего мужа, не дожидаясь осени.
Она налила и преданно поднесла ему стакан.
- Когда я загибался в Афгане и открывал перекрестный пулеметный огонь
по подлым моджахедам, а ихняя пуля в любой момент могла пронзить мое сердце,
в душе вставал светлый образ именно такой женщины, как Клава! И я его носил
вот тут... - потрогав десантную тельняшку в области сердца, проникновенно
сообщил мне жених. (Или уже супруг?) - Прошу присоединяться к нашему
счастью!
Присоединяться я и не собиралась. От этого типа несло такой
бомжовостью, что мне и объяснять было нечего. Тем более он был в таком
подстарческом возрасте, что принимать участие в афганских битвах не мог.
Только разве что на Куликовом поле с татаро-монголами или при Бородине.
- На какие шиши гуляем, Ивановна? - поинтересовалась я.
- Не в деньгах счастье, - быстро сказал мужичок и посмотрел на свои
новенькие часы. "Ориент", между прочим, тоже с бирочкой. Похоже, подарок от
невесты.
Она молчала, как партизанка. Но кажется, готовилась зарыдать.
Я приоткрыла железный ящик под стенкой, куда мы позавчера, пересчитав и
разложив купюры по достоинствам, сложили выручку за последнюю неделю. По
понедельникам после наваристых выходных я обычно меняла выручку в валютке на
доллары. Мои поставщики рублей не любили.
Денег не было. Ни копейки. Она все выгребла. Или он? В общем, они.
Я от нее никогда не скрывала, что держу ключик от казны на веревочке за
зеркалом, чтобы не потерять в дорогах.
В этот раз выручки было немного - тысяч восемь, но у меня каждый тугрик
в обороте.
- Подумаешь... Взяла немного! - утирая слезы и вдруг наливаясь злобой,
заорала она. - Я не раба! Паши тут на тебя, горбись, и никакого смысла! С
тебя не убудет! Капиталистка сопливая! Хозяйка, да? Да что ты понимаешь в