"Дарья Истомина. Леди-бомж" - читать интересную книгу автора

что мэрия провела втихую какие-то торги, в результате которых Маргарита
Федоровна Щеколдина приобрела в собственность наш участок вместе с
домостроением, какая-то оценочная комиссия оценила в копейки и наши
мебеля, и оружие, и книги. Так что, в общем, в доме все осталось на месте,
сменилась только хозяйка. Молодым, Ирке и Зюньке, она вроде бы отстегивает
свою казенную квартиру, где они и будут жить.
Новая хозяйка предложила Гаше за харчи, крышу и небольшое жалованье
по-прежнему вести дом, но Гаша, конечно, отказалась. Гаша прислала и
небольшую посылочку - сухие белые грибы, банку своего варенья и кусок
солонины. Но я посылки так и не увидела, только расписалась за нее, все
сожрали канцелярские.
Вот с этого Гашиного письма, как из зерна, проклюнулась, начала расти
и набирать мощные соки моя тихая злоба. До этого, по крайней мере душевно,
я представляла из себя нечто желеобразное. Ковырялась в тайниках своей
души, скорбела и беззвучно поскуливала. Как же так? Разве такое возможно?
За что? Ну, и тому подобное...
Что-то произошло со мной такое, что я поняла - могу переступить
последнюю грань. За все. А главное, за несостоявшуюся жизненку. В которой
у меня мог быть и беломраморный афинский Акрополь, и Колизей, и, возможно,
даже Париж. И в которой никогда ни один чужой человек не мог бы как хозяин
войти в наш с дедом дом. И в которой я просто была бы вольна. И может
быть, уже бы втрескалась по-настоящему. И у меня бы уже был муж. Не просто
для радостей, а - защитник.
Но все это у меня отобрали, нагло и бесстыдно, продали меня и
предали, проведя, как слепую, и подтолкнув к тому краю, с которого проще
всего меня было столкнуть.
И вот теперь я стала сама себя бояться. Того, что могу сделать. Того,
что случится потом. Меня словно разрывало изнутри два желания: одно -
неумолимо переть на родину, второе - удержать себя от этого, не допустить
бесповоротного.
...Мой поезд волокся уже третьи сутки. Оказалось, что он был
почтово-пассажирским и шел на Москву каким-то диким круговым маршрутом,
через Вологду, Ярославль, подолгу стоял, пропуская скорые, на полустанках
и разъездах, в вагоне изредка появлялись и сходили люди, пробовали
заговаривать со мной, но я или молчала, или огрызалась, и меня оставляли в
покое.
На третью ночь мы остановились возле платформы, на которой теснилось
множество солдат, расхристанных, распатланных, хмельных, вопящих, с
гитарами, чемоданчиками и бутылками. Проводница прибежала и сказала
испуганно:
- Запирайся, девушка! Дембелей сажают! Я только представила себя и
всю эту осатаневшую от свободы команду и запираться не стала. Взяла свой
пакет, напялила пыльник и спрыгнула из тамбура, но не на платформу, а,
наоборот, на промежуток между рельсами, где стоял нефтяной эшелон из
цистерн.
Пошла вдоль путей к светившейся синим стрелке, выйдя с разъезда на
неохраняемом переезде, свернула налево. Могла и направо. Мне было все одно.
Ночь была теплая, здесь уже явственно чувствовалось лето, и по
обочинам проселка дурманно зацветала сирень. Небо было светлое, мглы не
было, и я видела, что за обочинами лежит только плоское бесконечное поле в