"Фазиль Искандер. Дядя Сандро и раб Хазарат (рассказ)" - читать интересную книгу автора

страна Англия. А я был в Англии в тридцатых годах вместе с ансамблем
Панцулая. Нас вози ли по стране, и я заметил, что Англия неплохая страна.
Прекрасные пастбища я там заметил, но овец почему-то не было. А для коз
Англия не годится. Коза любит заросли колючек, кустарники любит, а овца
любит чистые пастбища. Не пойму, почему они овец не разводят.
Разводят, сказал я, чтобы успокоить дядю Сандро.
А-а-а, кивнул дядя Сандро удовлетворенно, значит, послушались меня. Лет
двадцать тому назад сюда приезжал английский писатель по имени Пристли. Ты
слышал про такого?
Да, сказал я.
Читал?
Да, сказал я.
Ну как?
Да так, дядя Сандро, сказал я, ничего особенного.
Дядя Сандро засмеялся не совсем приятным для меня смехом.
Я уже заметил, сказал дядя Сандро, вот эти пишущие люди интересно
устроены, никогда про другого ничего хорошего не скажут. А вот я, когда
танцевал в ансамбле, всегда признавал, что Пата Патарая первый танцор, хотя
на самом деле я уже лучше него танцевал... Но дело не в том. Этому Пристли
тогда у нас прекрасную встречу устроили. Показали ему лучший санаторий,
показали ему самого бодрого долгожителя, самый богатый колхоз, и меня,
конечно, с ним познакомили. Я был тамадой за столом. И он сидел рядом со
мной, вернее, между нами сидела переводчица. И мы с ним разговорились. Я ему
тогда сказал, что был в Англии и видел там хорошие пастбища, но овец не
видел. И я ему подсказал, чтобы английские фермеры овец разводили.
А он что? спросил я.
А он, отвечал дядя Сандро, сказал: хорошо, я им передам. И еще он вот
что сказал. Фермерам, говорит, я передам про овец. Но у нас в парламенте и
так слишком много овец сидит. Значит, критикует свое правительство. Тогда я
понял, почему его так хорошо у нас встречают. А теперь я у тебя спрашиваю:
ты, находясь в чужой стране, хотя бы про обком можешь сказать, что там козы
сидят? При этом учти, что козы умнее овец.
Нет, сказал я.
Э-э-э, сказал дядя Сандро.
Князь улыбнулся, а Кемал расхохотался. Хачик отскочил от стола и с
колена запечатлел эту картину.
Мы выпили по рюмке. Акоп-ага принес свежий кофе, и, когда снял чашечки
с подноса и приподнял его, поднос сверкнул на солнце, как щит. Акоп-ага
присел за стол и, поставив поднос на колени, придерживал его руками и, время
от времени постукивая по нему ногтем, прислушивался к тихому звону.
Кемал обычно посещал другие злачные места и поэтому плохо знал
Акопа-ага. Мне захотелось, чтобы он послушал ставшую уже классической в
местных кругах его новеллу о Тигранакерте.
Акоп-ага, сказал я, я долго думал, почему Тигран Второй, построив
великий город Тигранакерт, дал его сжечь и разграбить римским варварам? Не
ужели он его не мог защитить?
И пока я у него спрашивал, Акоп-ага горестно кивал головой, давая
знать, что такой вопрос не может не возникнуть в любой мало-мальски здравой
голове.
О, Тигранакерт, вздохнул Акоп-ага, все пиль и пепель... Это бил самый