"Фазиль Искандер. Эссе и публицистика" - читать интересную книгу автора

И кончается стихотворение так:

Бесследно исчезнет, быть может,
Что ведомо было одним нам.
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном!

Какой самоубийственный гимн, какой сложный человек, восторженно думали
многие читатели того времени. А ведь Брюсов - человек, хотя и талантливый,
совсем несложный, а наоборот, примитивный и даже с примитивной хитростью,
что гунны учтут его гимн. И гунны, явившись, действительно учли этот гимн и
самого Брюсова пощадили и даже слегка возвеличили его.

___

Поговорим о брезгливости. Тема эта в сегодняшней России особенно
актуальна. Откуда она вообще взялась?
Представим себе миссионера на стоянке дикаря. Тот уже овладел огнем и
настолько цивилизован, что ест жареное мясо. Он жадно отправляет в род
дымящиеся куски. То ли от дыма, то ли от {350} простуды вдруг у него потекло
из носу. Дикарь почувствовал под носом неприятное щекотание и, чтобы унять
это щекотание, не прерывая приятное занятие, мазнул под носом очередным
куском мяса и отправил его в рот.
И тут наш миссионер пытается ему объяснить, что он нехорошо поступает.
Он срывает лопоухий лист с близрастущего куста, приближает его к
собственному носу (платок слишком сложно) и показывает, как надо было
поступить. Дикарь внимательно выслушивает его и вдруг с сокрушительной
разумностью говорит:
- Но ведь это не меняет вкус поджаренного мяса!
И в самом деле миссионер вынужден признать, что для дикаря это не
меняет вкус поджаренного мяса.
Брезгливость - плод цивилизации и культуры. Это легко подтверждается
на примере ребенка. Маленький ребенок в состоянии полуразумности, как
маленький дикарь, тянет в рот все, что попадает ему под руку. Позже,
наученный окружающими людьми, он усваивает уровень брезгливости своего
времени.
Как наглядно, что физическая брезгливость человека развивается вместе с
цивилизацией, и какая драма человечества, что нравственная брезгливость
развивается гораздо медленней, хотя и само ее развитие многим может
показаться спорным.
Но я предполагаю, что нравственная брезгливость в человеке развивалась
вместе с религией и культурой. Не обязаны ли мы более всего Евангелию за то
отвращение, которое мы испытываем к предательству? Образ Иуды стал
нарицательным. И хотя поток доносов достаточно мощен до сих пор, но не был
бы он еще более мощным, если бы люди не содрогались, уподобляя себя Иуде?
Настоящее художественное произведение не может обойтись без этического
напряжения. Читая настоящую литературу, мы не только наслаждаемся красотой,
но и невольно развиваем в себе нравственные мускулы. И в этом, грубо говоря,
практическая польза культуры. {351}
Но культура таит в себе свою трагедию. До тех, кому она нужнее всего,