"Фазиль Искандер. Морской скорпион" - читать интересную книгу автора

на улыбки. Хотя всегда немного стыдно быть счастливым, все же приятно было,
что все они крепко стоят на якоре, а мы проплываем мимо.
Один из них все же попытался нас остановить. Он попросил закурить. Это
было его право. Я подгреб и бросил ему сигарету.
Это был хороший человек и хороший рыбак, но на берегу дела у него не
ладились. Он слишком много пил, и от него ушла жена с ребенком. Пил он
безбожно. Наверно, в любом другом месте его выгнали бы с работы, но здесь, в
школе, где он преподавал математику, подобрались славные ребята. Они делали
все, чтобы как-нибудь спасти человека. В конце концов его уложили в
больницу, вылечили. Сейчас он не выносит запаха водки, но выглядит так, как
будто продолжает пить. Жена все равно не вернулась. Она иногда отпускала
сына порыбачить с отцом.
Сейчас он был один.
- Как клев? - спросил я, чтобы что-нибудь сказать.
- Какой там клев! - ответил он и сильно чиркнул спичкой.
В сачке для ловли рачков влажно поблескивала рыба.
Последние рыбачьи лодки остались позади, как последние обитаемые
острова. Я продолжал грести в открытое море. Течение сносило лодку в сторону
от бухты, к келасурскому мосту, поэтому я старался загребать против течения,
чтобы обратно легче было грести.
Мы прошли мимо ставника, над которым, как всегда, кружили чайки.
Большой темный баклан неподвижно сидел {124} на свае. Суетливое мелькание
чаек не задевало его. Величие и одинокость. Он сидел на свае, как Наполеон
на Святой Елене.
Я продолжал грести, и расстояние между кормой и средней банкой
продолжало уменьшаться. Но теперь оно уменьшалось медленней, потому что
стало совсем незначительным. Особенно хорошо оно уменьшалось, если я плавно
греб. Поэтому я старался грести очень плавно. Иногда удар случайной волны
нарушал плавный ход лодки, и разрыв слегка увеличивался, но я его быстро
покрывал.
Она посмотрела в сторону берега и совсем притихла. Там не то что мамы,
самого берега почти не было видно. Он казался приплюснутым, как будто
выпуклость моря прикрывала его. Но горы остались такими же.
Я чувствовал, что угадаю мгновение, когда грести дальше будет незачем и
даже вредно.
Наконец я бросил весла и пересел на корму. Я глубоко вдохнул воздух.
Влажный запах моря и водорослей был крепким до головокружения. Вода
нагревалась.
- Не сходим ли мы с ума? - сказала она, пытаясь притормозить псе той
же ладонью уже не лодку, а меня.
- На море это не страшно, - сказал я.
Она странно и пристально посмотрела на меня, как будто хотела заглянуть
туда, куда обычно никто не может заглянуть. Казалось, она заговорила с
человеком, который все обо мне знает, а я не успел его предупредить. Я не
прочь был договориться с ним по нескольким пунктам. Но это случилось так
неожиданно, что я остался невольным свидетелем. Я даже не мог подать ему
никаких знаков, потому что она его видела лучше меня. И все-таки это был
прекрасный взгляд - глубокий и чистый.
В последний миг, как и всякой женщине, ей хватило трезвости оглядеться,
но вокруг расстилалась надежная, живая пустыня моря. Очень открытое