"Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

фотографа, фотографирующего любителей возле своего, пусть несколько
странного, но, во всяком случае, вполне легального оленя.
Но вот, отделившись от небольшой группы якобы беззаботно
прогуливающихся друзей, к нему подходит молодой человек, что-то шепчет на
ухо, и тот кивает в знак согласия. Молодой человек кивает своим знакомым, те
становятся возле оленя, но фотограф, вместо того чтобы их щелкать, почему-то
лезет в свой саквояж и достает оттуда странный предмет, обмотанный
мешковиной.
Дальнейшее происходит в несколько секунд. Несколько сильных витков -- и
танцующие деревца оленьих рогов оказываются внизу. На них небрежно
набрасывается мешковина, опять несколько сильных витков в обратную сторону
-- и козлотур, снабженный присущими ему рогами, удостаивает своим обществом
любителей левых либеральных снимков.
-- Это еще неизвестно, чья возьмет, -- бормочет фотограф и щелкает
несколько контрабандных снимков. Молодой человек получает свои комиссионные,
любители левых либеральных снимков в назначенное время получают свои
фотографии.
Обо всем этом рассказал мне мой земляк, чегемец, работающий здесь
милиционером и во время дежурства выследивший этого фотографа и теперь тоже
получающий свои комиссионные, отчего тот не только не приуныл, а, наоборот,
взбодрился и уже сам развращает обычных клиентов, мимоходом предлагая им:
-- С козлотуром или без?
Но дело, конечно, не в этом. Дело в том, что ожидаемая критика
центральной газеты не повторилась. И тут люди, причастные к пропаганде
козлотура, оживились, тем более что в столичной печати, появилась критика
журнала, критиковавшего козлотуризацию. И хотя журнал этот критиковался не
за критику козлотуризации, все-таки у нас поняли так, что дела этого журнала
плохи и не ему нас критиковать. А тут еще нашлись люди, которые установили,
что журнал и до этого подвергался неоднократной критике. И тогда в местных
кругах со всей остротой был поставлен вопрос: можно ли считать
действительной критику критикуемого журнала?
Нет, говорили некоторые, критику критикуемого журнала конечно же не
стоит принимать всерьез, тут, мол, и беспокоиться не о чем. Но другие, более
диалектически настроенные, отвечали, что это неверно, что, пока журнал не
закрыт, критика критикуемого журнала фактически является действительной
независимо от нашей воли.
-- Почему независимо от нашей воли, -- горестно негодовали первые, --
мы что, не люди, что ли?
-- Гегель, -- сухо отвечали им более диалектически настроенные, самой
сухостью ответа намекая на умственную нерентабельность в данном случае более
пространного разъяснения, что для представителей данного случая, конечно,
было обидно.
Вообще, закрытия этого журнала ждали с большим азартом. За время
ожидания его еще несколько раз критиковали, так что азарт дошел до предела,
а журнал почему-то все еще не закрывали.
Более того. Неоднократно накрываемый тяжелой артиллерией критики,
размолотый и засыпанный землей и щебенкой, он, как легендарный пулеметчик,
вдруг открывал огонь из-под собственных обломков, заставляя шарахаться своих
длинноухих врагов, бегущих назад и на бегу лягающих воздух бегущими
копытами. В позднейших кинохрониках этому бегу был придан перевернутый, то