"Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 1)" - читать интересную книгу авторанадеждой увидеть на нем неожиданно появившиеся плоды, хотя теперь уже и на
других деревьях не было ни одного плода. -- Пасешь? -- перевел он взгляд на дядю Сандро. -- Пасу, -- с достоинством ответил дядя Сандро. -- Чтоб ты столько счастья имел, сколько я пользы имею с твоего дерева, -- проговорил милиционер и пошел дальше. -- Другой раз будешь летние выбирать, -- крикнул ему вслед дядя Сандро. Милиционер остановился и, обернувшись, горестно протянул: -- Летние... Ничего, Сандро, дождешься похуже того, что с тобой случилось, -- добавил он и пошел дальше. Было похоже, что милиционер этой загадочной фразой дал знать, что автомобильная катастрофа -- это деликатный намек того, кто свыше следит за нашими поступками и время от времени легкими щелчками напоминает о себе. -- Иди, иди, дуралей, -- проговорил дядя Сандро скептически, но не очень громко. -- А почему ему летние сорта не нравятся? -- спросил я. -- Наш сорт тем и хорош, что толстокожий... весной можно продавать... Кажется, этим замечанием о выгодной толстокожести наших яблок в тот раз и закончилась наша встреча. В последующие годы, видимо потеряв надежду использовать меня в административном порядке, дядя Сандро поручал мне, если я к нему приходил в сезон, только собирать фрукты. -- Можешь есть от пуза, -- говорил он, стоя под деревом и подавая мне снизу корзину, когда я вскарабкивался на нижнюю ветку. Между прочим, пенсию он все же получил той же зимой. Правда, небольшую, что-то около двухсот рублей старыми деньгами, но все-таки пенсию. Я уж не ли еще что. А может быть, люди, достигшие его возраста, вообще независимо от трудового стажа имеют право на пенсию. -- Нет, -- сказал он, словно мягко возражая кому-то, -- все-таки власть у нас неплохая, идет навстречу человеку. -- Как же все-таки получили? -- полюбопытствовал я. Мы сидели за столиком в той же приморской кофейне. Пытаясь загладить свою вину за неучастие в его пенсионных делах, я заказал графинчик коньяка, боржом и кофе -- легкий горючий материал наших бесед. Был один из тех чудных декабрьских дней, когда солнце не наваливает, распустив пояс, а доносит свое тепло в благородной, сдержанной дозировке. Дядя Сандро был в отличном настроении. Рассеянно, но доброжелательно оглядывая столики, он выслушал мой вопрос, погладил усы и, слегка запрокинув голову, притронулся к нежной складке на шее. -- Ты знаешь, что это такое? -- спросил он, веселея глазами. -- Жир, -- упрощенно ответил я. -- Мозоль, -- ответил он с шутливой гордостью. -- От чего? -- спросил я, стараясь угадать его стройный, хотя еще не совсем понятный силлогизм. -- Думаешь, легко быть вечным тамадой, -- ответил он и еще сильней запрокинул голову, показывая, что, когда пьешь, все время приходится держать ее в таком положении. Он снова притронулся к этой складке на шее и даже поощрительно похлопал ее в том смысле, что она ему еще послужит. Именно в эту встречу у нас разговор зашел о божественных промыслах. В это время газеты были переполнены разговорами о снежном человеке, и я |
|
|