"Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 1)" - читать интересную книгу автора

надеждой увидеть на нем неожиданно появившиеся плоды, хотя теперь уже и на
других деревьях не было ни одного плода.
-- Пасешь? -- перевел он взгляд на дядю Сандро.
-- Пасу, -- с достоинством ответил дядя Сандро.
-- Чтоб ты столько счастья имел, сколько я пользы имею с твоего дерева,
-- проговорил милиционер и пошел дальше.
-- Другой раз будешь летние выбирать, -- крикнул ему вслед дядя Сандро.
Милиционер остановился и, обернувшись, горестно протянул:
-- Летние... Ничего, Сандро, дождешься похуже того, что с тобой
случилось, -- добавил он и пошел дальше. Было похоже, что милиционер этой
загадочной фразой дал знать, что автомобильная катастрофа -- это деликатный
намек того, кто свыше следит за нашими поступками и время от времени легкими
щелчками напоминает о себе.
-- Иди, иди, дуралей, -- проговорил дядя Сандро скептически, но не
очень громко.
-- А почему ему летние сорта не нравятся? -- спросил я.
-- Наш сорт тем и хорош, что толстокожий... весной можно продавать...
Кажется, этим замечанием о выгодной толстокожести наших яблок в тот раз
и закончилась наша встреча. В последующие годы, видимо потеряв надежду
использовать меня в административном порядке, дядя Сандро поручал мне, если
я к нему приходил в сезон, только собирать фрукты.
-- Можешь есть от пуза, -- говорил он, стоя под деревом и подавая мне
снизу корзину, когда я вскарабкивался на нижнюю ветку.
Между прочим, пенсию он все же получил той же зимой. Правда, небольшую,
что-то около двухсот рублей старыми деньгами, но все-таки пенсию. Я уж не
знаю, что он там использовал для этого -- то ли автомобильную катастрофу, то
ли еще что. А может быть, люди, достигшие его возраста, вообще независимо от
трудового стажа имеют право на пенсию.
-- Нет, -- сказал он, словно мягко возражая кому-то, -- все-таки власть
у нас неплохая, идет навстречу человеку.
-- Как же все-таки получили? -- полюбопытствовал я.
Мы сидели за столиком в той же приморской кофейне. Пытаясь загладить
свою вину за неучастие в его пенсионных делах, я заказал графинчик коньяка,
боржом и кофе -- легкий горючий материал наших бесед.
Был один из тех чудных декабрьских дней, когда солнце не наваливает,
распустив пояс, а доносит свое тепло в благородной, сдержанной дозировке.
Дядя Сандро был в отличном настроении. Рассеянно, но доброжелательно
оглядывая столики, он выслушал мой вопрос, погладил усы и, слегка запрокинув
голову, притронулся к нежной складке на шее.
-- Ты знаешь, что это такое? -- спросил он, веселея глазами.
-- Жир, -- упрощенно ответил я.
-- Мозоль, -- ответил он с шутливой гордостью.
-- От чего? -- спросил я, стараясь угадать его стройный, хотя еще не
совсем понятный силлогизм.
-- Думаешь, легко быть вечным тамадой, -- ответил он и еще сильней
запрокинул голову, показывая, что, когда пьешь, все время приходится держать
ее в таком положении. Он снова притронулся к этой складке на шее и даже
поощрительно похлопал ее в том смысле, что она ему еще послужит.
Именно в эту встречу у нас разговор зашел о божественных промыслах. В
это время газеты были переполнены разговорами о снежном человеке, и я