"Фазиль Искандер. Школьный вальс, или Энергия стыда" - читать интересную книгу автора

Один из моих дядей, а именно дядя Самад, опустившийся
юрист, который на базаре из столика в кофейне устроил себе
конторку для писания прошений крестьянам, и получавший за это
свой гонорар в виде непосредственной выпивки, обычно к вечеру
возвращался домой, пошатываясь.
Если он задерживался, бабушка посылала меня за угол,
квартала за два от нашего дома. Там проходила улица, ведущая с
базара, и дядя Самад обычно по ней возвращался домой. Бабушка
меня посылала туда подежурить с тем, чтобы он не попал под
машину или вовремя перехватить его, если другие пьянчуги
попытаются его куда-нибудь увлечь.
Кроме того, а может быть, главным образом потому, ей
казалось приличней перед соседями, если дядюшка будет идти по
нашей улице не один, а с племянником, что, вероятно, как-то
скрадывало не столько его пьяное состояние, сколько облик
одинокого, опустившегося человека.
В свое время бабушка изгоняла нескольких женщин, которых
он приводил домой в качестве жен, по-видимому, находя их в
обозримых из кофейни окрестностях базара. Может быть, в глубине
души она чувствовала некоторую вину за суровую расправу с этими
женщинами, хотя вслух никогда в этом не признавалась.
Должен сказать, что я с удовольствием шел встречать
дядюшку, потому что он приносил мне в кармане горсть конфет, а
то и просто деньги дарил, жалкие остатки своего дневного
заработка. Разумеется, тогда они мне не казались жалкими.
Обычно, отдавая мне остатки своего дневного заработка, он
говорил: - Тот, кто был богатым и обнищал, еще тридцать лет
чувствует себя богатым. Тот, кто был нищим и разбогател, еще
тридцать лет чувствует себя нищим.
Правда, иногда он меня раздражал совершенно непонятным,
бессмысленным бормотаньем, в котором я пытался уловить смысл и
никак не мог. Может, именно в те годы я неосознанно полюбил
ясность и четкость образа мыслей, то дополнительное
удовольствие, которое они доставляют сами по себе, независимо
от своего содержания, более того, придают ей, мысли, накую-то
аппетитность, как бы она ни была мала, облагораживают ее
отсветом божественной гармонии и в конце концов делают ее
частью всеобщего стремления человечества к ясности как
единственной в конечном итоге задаче разума. Люди, не
стремящиеся к ясности мышления, разумеется, в данных им
скромных пределах или тем более стремящиеся к туманностям,
могут рассматриваться как генетически поврежденные,
увеличивающие мировой хаос вместо того, чтобы уменьшать его,
что является прямой обязанностью каждого человека.
...И вот, значит, я шел встречать дядюшку в конце второго
квартала от нашего дома. Как раз в этом месте находилась наша
школа. Иногда я заставал своего дядюшку, стоящего перед школой,
к счастью, в это время пустующей. Он стоял перед зданием школы
и произносил небольшой реваншистский монолог, который ему
казался диалогом со всем школьным начальством, а может быть, и