"Фазиль Искандер. Стоянка человека" - читать интересную книгу автора

парении.
Пожалуй, хмель сказывался только в том, что он начинал читать стихи. И
всегда он читал одного и того же лагерного поэта, с кем свела его
судьба, а потом наглухо раскидала по разным лагерям. Несмотря на
косноязычие некоторых строк, стихи этого поэта казались мне
удивительными. Несколько раз я пытался их записать, но он всегда
отмахивался.
- Успеешь, - говорил он, да и кофейня не слишком располагала к
переписыванию стихов. Только одна первая строфа из стихотворения,
пронизанного свежей тоской по далекой усадебной жизни, и осталась в
памяти.

Не выбегут борзые с первым снегом
Лизать наследнику и руки и лицо.
А отчим мой, поигрывая стеком,
С улыбкою не выйдет на крыльцо...

Зана

Когда мир залихорадило поисками снежного человека, Виктор Максимович
нередко приходил в кофейню с журналами или газетными вырезками, в
которых говорилось об этом. Он с явным волнением ждал, что снежного
человека вот-вот поймают или в крайнем случае сфотографируют. Кстати, я
тоже разделял его волнение и любопытство.
- Поиски снежного человека, - говорил он, - это, может быть, тоска
человека по своему началу в предчувствии своего конца. Люди хотят
увидеть своего далекого пращура, чтобы попытаться понять, когда и где
именно они свихнулись.
И вдруг эти поиски обрушились на Абхазию. Оказывается, в абхазском селе
Тхина в прошлом веке поймали дикую, или лесную, как говорят абхазцы,
женщину. Нарекли ее Заной.
Кстати, крестьянин, поймавший ее, сначала подарил Зану местному князю.
Князь как будто принял подарок, и она некоторое время жила, привязанная
на цепи к огромному грецкому ореху, росшему во дворе князя. И он охотно
показывал ее своим высокородным гостям. Но потом князь по каким-то
непонятным причинам вернул Зану поймавшему ее крестьянину. Не
исключено, что в его решении отказаться от Заны сыграли роль
соображения сословной гордости. Возможно, кто-нибудь из гостей ему на
что-то намекнул или он сам испугался, как бы кто не подумал, что Зана
спрыгнула с его личного генеалогического древа.
Привязанная на цепи, Зана жила под открытым навесом возле дома своего
хозяина, время от времени неизвестно от кого рожая детей.
По рассказам очевидцев, рычанием и визгливыми выкриками она выражала
злобу или неудовольствие. Иногда издавала каркающие звуки, которые надо
было понимать как хохот. Очевидцы отмечают, что никто никогда не видел
ее улыбки. И это очень интересно. Это лишний раз нам подтверждает, что
улыбка - следствие более тонкого психического состояния, чем смех.
По прошествии нескольких лет она немного привыкла к людям, и ее больше
не держали на цепи. Любимым ее развлечением было разбивать камни о
камни. Не исключено, что Зана была на пороге открытия каменного топора.