"Виктор Исьемини. Все сказки мира ("Демон Ингви" #2)" - читать интересную книгу автора

предоставленное гостям. Там он выслушал очередную порцию жалоб Ннаонны на
трудности с отправлением кое-каких нужд под хихиканье Фильки и визг оселка
Кендага, которым тот - как всегда - правил какой-то кинжал, которых у орка
имелось огромное количество. Любой из клинков был остер как бритва, но
Кендаг постоянно находил в них какие-то изъяны. Отмахнувшись от нытья
вампирессы, Ингви зарылся в кучу тряпья и задремал... Путешествие обещало
быть скучным...
На четвертый день плавания Ингви, выглянув поутру из "логова",
обнаружил, что погода существенно изменилась. Стало заметно теплее,
сплошная мрачная пелена туч расслоилась на отдельные неопрятные лохмотья и
в прорехах сияла лазурь - такого праздничного, такого чистого цвета небо
бывает только на юге. Вместе с тем ветер стих и суденышко замедлило ход...
Ингви пробрался на корму и Рунгач, еще более радостный чем прежде, объяснил
ему, что корабль уже в "море Архипелага", "теплом море", "добром море" - то
есть теперь под ними - воды теплого течения, которое омывает и родные
острова шкипера. А значит, Рунгач все равно что дома... Правда, ветры здесь
гораздо слабее, чем в чужих северных морях - а стало быть и пойдут они
теперь не так ходко...
Беседу прервали крики и визг, завершившиеся тяжелым шлепком грузного
тела о воду. Оказалось, причиной шума была Ннаонна. Надо сказать, что
простая конструкция парусника контрабандистов не предусматривала никакого
гальюна - и девушке приходилось, как и всем прочим, приседать над бортом.
Естественно, она старалась не попадаться никому при этом на глаза, но тут
ее подстерег за этим занятием помощник Рунгача - единственный толстяк среди
островитян. Он позволил себе подскочить к вампирессе и с ухмылкой протянуть
руку по направлению к пассажирке. Что случилось потом - он не смог
объяснить и сам. Во всяком случае, опомнился нахал уже в воде. И пока
земляки с хохотом и прибаутками втаскивали его на борт - пунцово-красная
Ннаонна скрылась в каюте... Моряки принялись шлепать толстяка по мокрым
плечам, выясняя, не прыгнул ли он нарочно к рыбам, ибо они более
благосклонны к его ухаживаниям, нежели эта девица и прочее в таком духе.
Всеобщее веселье прервал крик впередсмотрящего с мачты - тот тыкал рукой
куда-то на восток. Глянув в указанном направлении, Рунгач пришел в дикое
возбуждение - принялся хлопать себя по ляжкам (бросив ради этого занятия
руль), вопить и гримасничать. Ингви с трудом разобрал между непрерывными
"ай-вай" и "ой-вой", что на горизонте - корабль. Он принялся выспрашивать у
старика, что же такого волнующего в этом факте. Минут десять спустя он
все-таки смог вытрясти из разошедшегося контрабандиста, что корабль слишком
велик для парусника островитян, а в такое время года в открытом море ходят
лишь контрабандисты и морские разбойники - стало быть, корабль принадлежит
именно последним. И если те заметили судно Рунгача - то не преминут
погнаться за ним. И настигнут. Почему? Потому что ветер слаб, а они идут на
веслах. Если под парусом от них можно уйти, то в штиль спастись не удастся.
А ветер слаб и вот-вот стихнет вовсе...


***

Дико вопя и корча страшные рожи, Рунгач вновь навалился на руль. Его
соотечественники, повинуясь приказам старика, бросились к парусам и