"Уильям Айриш. Срок истекает на рассвете" - читать интересную книгу автора

должно быть, ждал кого-то: он на нее едва посмотрел. Другой, тот самый, что
танцевал с ней последние полдюжины - или около того - танцев. Он, однако,
напряженно смотрел вниз, на улицу, а не на двери зала, откуда она вышла.
Его, видимо, задержало решение проблемы: "Куда идти?" - а не намерение
кого-нибудь дождаться. Она прошла бы молча, но он прикоснулся к шляпе -
теперь на нем была шляпа - и сказал:
- Домой идете?
Если прежде, в зале, она была уксусом, то здесь, в фойе, превратилась в
серную кислоту. Здесь не было распорядителя, который мог бы защитить, здесь
ты должна действовать на свой страх и риск.
- Нет, наоборот, я только что пришла. Я поднимаюсь по лестнице спиной
вперед.
Она спустилась по покрытым резиновой дорожкой ступенькам и вышла на
улицу. Он остался там, наверху. Похоже, что он все еще не знает, что ему
делать. И ведь он никого не ждал. Какое ей дело? Что ей до всего этого и до
кого бы то ни было?
На воздухе было хорошо, - где угодно было бы хорошо после этого зала.
Но по-настоящему опасная зона - здесь, на улице! Здесь слонялись две не
очень-то импозантные фигуры. Они держались в тени подъездов. С их губ
свешивались сигареты. Она не помнила случая, чтобы их не было здесь. Как
коты, которые следят за мышиной норкой. Те, которые околачивались там,
наверху, ждали, как правило, какую-нибудь определенную девушку, а те, что
были здесь, внизу, просто ждали кого-нибудь... Повернувшись, она пошла вверх
по улице.
Она наперед знала все, что произойдет. Она могла бы написать об этом
книгу. Все дело в том, что не стоит пачкать хорошую, белую, чистую бумагу
вот этим. И все. Это просто грязная лужа, и, когда идешь домой, через нее
надо перешагнуть.
На этот раз началось со свиста; такая форма приставания встречается
часто. Это не был честный, открытый, звонкий свист, а приглушенный,
таинственный. Она знала, что он относился к ней. А затем последовал
словесный постскриптум: "Куда спешишь?" Она даже не ускорила шаг: это
означало бы оказывать делу большее уважение, чем оно заслуживало. Когда они
думают, что ты боишься, они делаются храбрее. Чья-то рука, задерживая,
ухватила ее за локоть. Она не пыталась вырваться, остановилась и посмотрела
на руку, а не в лицо.
- Уберите, - сказала она холодно.
К тротуару подкатила машина. Ее дверца была поощрительно приоткрыта.
- Ну, ладно, тебя трудно уговорить. Я тебе поверил. Теперь пошли -
такси ждет.
- Я с тобой и в одном троллейбусе не поеду.
Он попытался повернуть ее к машине. Ей удалось захлопнуть сзади себя
дверцу, и машина стала опорой, к которой она могла прислониться спиной.
Какой-то человек остановился возле них - тот самый, что стоял наверху, в
фойе, когда она выходила; она увидела его через плечо этого типа, Но она
никогда ни у кого не просила помощи на этих улицах - при этом условии по
крайней мере знаешь, что никогда не разочаруешься. И потом все равно через
минуту все кончится.
Человек подошел ближе и спросил неуверенно:
- Нужно мне что-нибудь сделать, мисс?