"Уильям Айриш. Срок истекает на рассвете" - читать интересную книгу автораглупа, что однажды согласилась на предложение директора задержаться позже
других девушек. Почему бы не заглянуть в щелку автомата-закусочной на Сорок седьмой улице, в щелку, проглотившую в тот никогда не забываемый день ее последнюю монетку, - последнюю во всем мире. Автомат раскрылся и выдал две пухлые булочки; и с тех пор больше не раскрывался для нее, потому что у нее больше не было монеток. А она так часто стояла перед ним голодная! Почему бы прежде всего не заглянуть в старый, видавший виды чемодан под кроватью в ее комнате? Он немного весит, но он полон. Полон заплесневевших, разбитых надежд, ни на что уже не годных. Ответ можно найти там, а не на ее лице. Ведь лица - только маски. Он снова попытал счастья: - Я пришел сюда в первый раз. Она не отрывала взгляда от серебряного блеска, хлеставшего по стенам. - Мы без вас скучали... - Вы, наверно, устаете танцевать к концу вечера? Его чувство собственного достоинства требовало этого - объяснить ее грубость другой причиной, а не отношением к его личности. Она знала, она знала, какие они все... На этот раз она посмотрела на него уничтожающим взглядом. - О нет! Я никогда не устаю. Мне этих танцев недостаточно, даже наполовину. Дома ночью я упражняюсь в пируэтах... Он мгновенно опустил глаза - удар попал в цель, - потом снова посмотрел на нее. - Вы на что-то сердитесь, вот что. Он произнес это не как вопрос, а как открытие. намека, даже когда этот намек вколачивают кувалдой? - Вам здесь не нравится? Коронный вопрос всей серии неуместных замечаний, которые он неуклюже предлагал ей в качестве пищи для разговора! Она почувствовала спазму в груди от ярости. За этим обязательно последовал бы взрыв. К счастью, необходимость отвечать была устранена: скрежет, грохот жестяных ведер оборвался на какой-то изломанной ноте; отблески зеркал исчезли со стен; зажглась центральная люстра; труба пропела мотив, известный в Бронксе как сигнал "По домам!". Навязанная интимность закончилась, десять центов отработаны. Она уронила руку, лежавшую на его плече как нечто давно отмершее; и, делая это, она ухитрилась не грубо, но решительно убрать его руку со своей талии. У нее вырвался вздох неописуемого облегчения; она даже не пыталась скрыть его. - Спокойной ночи. Мы уже закрываем. Она повернулась, чтобы уйти, и почти сделала это, но ее задержало - на одно мгновение - его удивленное лицо; она увидела, как он стал шарить в своих карманах и вытаскивать скомканные пачки билетов на танцы; он еле удерживал эту груду в обеих руках. - Господи, выходит мне не надо было покупать их столько!.. - сказал он разочарованно больше самому себе, чем ей. - Вы собирались расположиться здесь лагерем на всю неделю? Сколько вы их купили? |
|
|