"Наталия Ипатова. Волшебные подплечники" - читать интересную книгу автора

сделать?
- Может и могу. А зачем?
И, храбро:
- Если бы я взялась, я бы сделала сразу дверь!

* * *

Они еще много раз приходили сюда вдвоем. Стояли рядом, опираясь на
изгородь из жердей, на траве, колкой от изморози, а за изгородью по песчаной
дорожке неслись друг на друга закованные в железо гиганты на закованных в
железо лошадях, и с каждым ударом копыт гулко, как в колодец, падало сердце.
Ветер был свеж и остер, как нож, и полоскал алые флаги, и трубы пели
серебряными голосами, и все-все-все, даже твердый, словно хрустальный,
воздух, было из маленьких черных букв.
Септим тыкал в рыцарей пальцем, и всюду, куда он показывал, появлялись
знаки. "Бить сюда" в центре щита, "или сюда" - на шлеме. Соланж тоже
попробовала себя в деле, и на лошадиных доспехах повсюду нарисовалось -
"сюда не бить!"
Буквы делали что угодно. Они сыпались как с воза! Из букв, как из
кирпичей, на их глазах выросли две башни, упирающиеся в небо. Когда небо
потемнело, буквы зажглись золотом, выписывая в ночи письмена света. А потом,
когда рассвело, башни осыпались, начиная сверху, построчно, оставив только
горы черных как пепел букв.
- Сколько из них можно было бы понастроить, ты только подумай, Соланж.
Соланж попинала носком ботинка черную груду перед собой. Буквы нехотя
взвились и опали, как мертвые мотыльки.
- Не хочу я из них ничего строить, - сказала она сварливо. - Они
дохлые. Потому и не удержались.
- Они не удержались, потому что вот тут, тут и тут были написаны
неправильные слова!
Соланж думала. Она в эти дни думала больше, чем до этого всю жизнь, и
внутренний монолог не облекался в слова, а то бы было легче. Она понимала,
что это зависть, и чувствовать ее ей совсем не нравилось.
Он чудо-ребенок и пуп земли. Он герой, а она - спутница героя. Охранник
и нянька. Соланж, разумеется, не поверила в то, будто это она причина всех
библиотечных чудес: хотя бы потому, что когда она ходила сюда одна, ничего
особенного не случалось. Ну оставалась она наедине с приключением, но оно
сидело в своих рамках и не вырастало до небес, и не становилось чем-то иным,
и уж тем более не было воском в ее руках. А так выходило, будто и вправду
все книги были одинаковы, или, вернее, каждая книга была одновременно всеми
остальными книгами. Будто она, Соланж, стояла на берегу моря, и морю было
все равно, стоит ли она тут. А когда она одна читала книгу, было так, будто
и море-то возникает лишь когда она приходит на берег. Соланж не хотелось
быть такой маленькой. Ведь это для нее открылась библиотека, и кто она
теперь тут, привратница? Она не представляла, с кем ей об этом поговорить.
Ей казалось, что Хлое не поймет. С чего бы той понимать? Никто чужой не
отвечает за твою личность.

* * *