"Наталия Ипатова. Приключение продолжается (Большое драконье приключение #2)" - читать интересную книгу автора

прежде не поражало Санди так, как внезапное открытие этого опустевшего
скопища руин. Какие здесь были архитектурные формы! Его глаз выхватывал из
кажущейся неразберихи просторные амфитеатры, колоннады, чьи колонны редко
сохраняли вертикальное положение, обломки некогда царственно устремленных
в небо шпилей. Минуту помедлив, он ринулся туда.
Кусты на дороге встретили его недружелюбно, но он продрался, действуя с
таким остервенением, будто спасал свою жизнь. И вот он в долине. Первое,
что бросилось ему в глаза, было то, что заросли здесь хоть и густы, но
лес, по-видимому, совсем юн.
Здесь, снизу, разобраться в мешанине изувеченных зданий и упорного,
раздвигающего плиты мостовой кустарника было куда сложнее. Вскоре он
разглядел под ногами дорогу, выложенную мраморными плитками, но идти по
ней оказалось труднее, чем просто по лесу: плитки были вздыблены рвущимися
на волю растениями, и Санди постоянно о них спотыкался. У этой сказки был
заброшенный вид. Санди упорно шел по дороге, понимая, что она приведет его
в сам город. Он шел долго, острым взглядом выхватывая из-под зеленого
покрывала цепких вьюнов то необрушенный угол, то стропило, или поваленную
колонну с изуродованной капителью, на которой можно еще было угадать
изображения каких-то волшебных тварей. Наконец он выбрался на обширную
прогалину, бывшую, видимо, во времена расцвета одной из центральных
площадей. Чаша фонтана в центре была заполнена дождевой водой, фигуры
повалены и раскрошены, в темной воде плавали неизменные кувшинки, и пахло
затхлостью. На востоке виднелись чудом уцелевшие несколько пролетов
арочного акведука. Санди закрыл глаза и попытался представить этот город
живым-большой, богатый, чистый. Его изумила и встревожила тишина; ни один
птичий голосок не нарушал ее, словно это место было кем-то проклято. И все
же он не чувствовал здесь ничего плохого. Город и в смерти был величав.
Его внимание вернулось к акведуку. Уцелевшие секции странно
контрастировали со сломанными, не обвалившимися, а, казалось, снесенными и
растертыми в прах какой-то накатившейся могучей массой. Санди почувствовал
легкий озноб: что же могло так прокатиться по городу и опрокинуть эти
монолитные опоры? Красивый город был изувечен какой-то силой, которая
методично утюжила его вдоль и поперек. Ему стало грустно и обидно: ведь
кто-то с таким размахом, выдумкой, любовью и вкусом создавал эту красоту;
особенно ему понравились башенки, устремленные в самые небеса и, по всем
признакам, до катастрофы соединенные между собой на головокружительной
высоте узенькими переходами. Сейчас все это рухнуло и захламляло обломками
мостовые. Он поднял камешек и, присев на блок парапета набережной,
принялся его рассматривать. Это не был мрамор, как ему показалось
вначале. Этот материал был легче и пористее. Он не знал, что это такое.
Попробовал разломить - не получилось. Не взял его и нож. "Как же его
обрабатывали?"- задумался он, поднял глаза и обомлел.
Перед ним возвышалось здание. Или это был настоящий замок? Оно стояло на
двадцатифутовом цоколе, казавшемся отсюда монолитным и лишь кое-где
пробитом бойницами. А выше оно превращалось в постепенно сужающийся,
тянущийся к солнцу минарет, по спирали опоясанный искрящимся на дневном
свету пандусом. Выше цоколя здание утрачивало свою явно оборонительную
функцию и казалось созданным веселым человеком, экспериментировавшим с
доступными ему средствами и воплощавшим самые красивые и смелые из своих
фантазий. Санди попытался было высчитать кривизну и кручение спирального