"Борис Иоффе. Особо секретное задание (Из истории атомного проекта в СССР) " - читать интересную книгу автора

которая требовала бы минимального количества трития. Эту проблему и решил
Сахаров. Он придумал - именно придумал, это была его идея, - как сделать
водородную бомбу на минимальном количестве трития. Тут я могу сослаться на
слова Померанчука4, который как-то сказал мне: "Андрей Дмитриевич не столько
физик-теоретик - он гениальный изобретатель". В то время я не знал, в чем
состояла идея Сахарова (в "Воспоминаниях" Сахарова она названа первой
идеей). Говоря о ней со мной, Померанчук произнес только одно слово -
"слойка", оставляя мне догадываться обо всем самому. Сейчас эта идея
известна. Именно она позволила взорвать в СССР первую водородную бомбу почти
одновременно с американской. (Первое испытание американской водородной бомбы
проводилось 1 ноября 1952 года. Она, в отличие от первой советской
водородной бомбы, была нетранспортабельной - использовать ее как оружие было
нельзя. Первая транспортабельная американская водородная бомба была испытана
на полгода позже советской.) Уже в конце 1952 года Сталин знал, что работы
по созданию у нас водородной бомбы идут успешно, и это, с моей точки зрения,
полностью коррелировалось с его политическими планами. И, как я сейчас
понимаю, действия ученых, работавших над водородной бомбой с полной отдачей,
объективно обладали отрицательным качеством. Тут я хочу оговориться: не все
ученые, имевшие отношение к атомной проблеме, поступали так, не все были
столь слепы. Таким исключением был Л. Д. Ландау. Это видно из краткого
замечания в "Воспоминаниях" Сахарова. Я приведу его дословно, поскольку оно
очень важно:

"Однажды в середине 50-х годов я приехал зачем-то в Институт физических
проблем, где Ландау возглавлял Теоретический отдел и отдельную группу,
занимавшуюся исследованиями и расчетами для "проблемы". Закончив деловой
разговор, мы со Львом Давыдовичем вышли в институтский сад. Это был
единственный раз, когда мы разговаривали без свидетелей, по душам. Л. Д.
сказал:

- Сильно не нравится мне все это. - (По контексту имелось в виду
ядерное оружие вообще и его участие в этих работах в частности.)

- Почему? - несколько наивно спросил я.

- Слишком много шума.

Обычно Ландау много и охотно улыбался... Но на этот раз он был грустен,
даже печален".

В этом кратком разговоре - весь Ландау и его отношение к "проблеме".
Особенно характерна последняя реплика. Принципом Ландау было: если человек с
первого раза не понимает нечто, очевидное с его, Ландау, точки зрения, то
объяснять ему незачем - надо прекратить разговор, сказав малозначащую фразу.

Ландау занимался "проблемой", и занимался добросовестно, причем
добросовестно в своем масштабе. Он выполнял все порученные ему задачи на
самом высоком уровне, так что к нему никак нельзя было придраться. Но он не
проявлял инициативы и старался уходить в сторону когда только возможно.
Здесь, конечно, требовалась величайшая осторожность - легко было поплатиться