"Борис Иоффе. Особо секретное задание (Из истории атомного проекта в СССР) " - читать интересную книгу автораоказалось под серьезной угрозой. Причины опять были политические. Как я уже
говорил, Теплотехническая лаборатория вызывала большое раздражение у властей предержащих. И вот в ТТЛ направили проверочную комиссию ПГУ. В это время Алиханов и его заместитель Владимирский были на базе, занимаясь подготовкой к пуску реактора, а обязанности директора исполнял Сергей Яковлевич Никитин (тоже, кстати, беспартийный). Цель комиссии была очевидна: собрать компромат. Комиссия изучала документы и допрашивала всех научных сотрудников. Вопросы задавались разные, сплошь и рядом провокационные. Меня, например, спросили, какую последнюю книгу я читал. Я сдуру назвал Бальзака, что было правдой. Как я потом узнал, мне было поставлено в вину, что я читаю буржуазных писателей. Меня спросили также, сколько работ я сделал за время пребывания в институте. Работ было одиннадцать, из них шесть закрытых и пять открытых, и все они выполнялись совместно с Рудиком. Как мне рассказал потом Сергей Яковлевич, который, как и. о. директора, входил в состав комиссии, после того, как я вышел, председатель комиссии, полковник МГБ, предложил одного из нас - меня - уволить, а чтобы другой - Рудик - делал только закрытые работы. И Никитину стоило большого труда отстоять меня, аргументируя тем, что закрытых работ было больше, чем открытых, и кроме того, когда трудятся двое, возникает кооперация, ускоряющая и улучшающая работу. Члены комиссии отступились только после того, как Никитин спросил их, берут ли они на себя ответственность, если в результате увольнения одного из теоретиков задания по закрытой деятельности не будут выполнены. Но в других случаях результаты собеседований оказались не столь благополучными. На основании деятельности этой комиссии Завенягиным, зам. института: несколько десятков лучших сотрудников, в основном евреев, подлежали увольнению, директору вменялись серьезные финансовые и хозяйственные нарушения, фактически даже преступления. (Например, утверждалось, что из построенных для института жилых домов-коттеджей один украден.) Был пункт относительно Померанчука, которого объявили "злостным совместителем"15. И тут Никитин совершил неслыханный по тем временам поступок: отказался выполнить приказ! Он заявил, что в отсутствие директора выполнить этот приказ не может. И в таком состоянии, не увольняя никого, ему удалось продержаться месяц или два. За это время реактор на базе был успешно пущен, Алиханов вернулся "со щитом", пошел к Ванникову и добился отмены, точнее, замены приказа. В новом приказе число увольняемых было меньше - человек 10 - 12, обвинения в финансовых преступлениях тоже отпали. Институт уцелел, хотя и понес серьезные потери. (Никитину не простили его дерзкого поступка: через год, придравшись к какому-то пустяку, его сняли с поста начальника отдела и перевели в старшие научные сотрудники. Вернуть его на прежнюю должность Алиханову удалось лишь через несколько лет.) Те события, о которых идет речь, явились крупной массированной атакой на институт. (Они повторились в 1956 и 1968 годах.) Но были и более мелкие случаи, когда директору приходилось защищать сотрудников (и науку) и брать на себя ответственность. Где-то в 1951 или 1952 году Абрам Исаакович вызвал Галанина, Рудика и меня, сказав, что просит нас написать заключение на |
|
|