"Ральф Ингерсолл, Б.Сучков. Совершенно секретно " - читать интересную книгу автора

подчеркивал примитивность, неуклюжесть и неточность этого оружия. Когда
самолеты-снаряды стали более реальной угрозой, их шифрованное обозначение
было изменено на "Бодилайн" - термин, хорошо известный всем игрокам в крикет
и означающий недозволенный и грубый прием игры. В свое время вся Британская
империя была потрясена, когда австралийские крикетные команды впервые начали
применять этот прием на международных матчах - в надежде устрашить
английских игроков.
КОССАК помещался в Норфолк-хаузе на Сент-Джемс-сквере, у самого
Пиккадилли, в двух шагах от Сент-Джемского дворца. "Джонни-новички"
обосновались на расстоянии примерно одной мили от них - на Гровенор-сквере,
в самом центре Мэйфэра. Гровенор - довольно приятный квартал, менее
скученный, чем другие лондонские кварталы; здесь находился дом американского
посольства, несколько многоэтажных домов, в которых сдавались квартиры за
очень дорогую плату, и несколько особняков. Еще здесь имелся аэростат
заграждения, по прозвищу "Ромео", которым ведали одетые в серые штаны
девушки из противовоздушной обороны. В ветреную погоду "Ромео" то и дело
кружил и мотался в воздухе во время спуска или подъема и заглядывал в окна
дома № 48, в котором разместился американский главнокомандующий и его
старшие штабные офицеры.
Американцы из КОССАКа уж никак не были "новичками". На наш взгляд, они
даже слишком тут обжились. Их пересадили на лондонскую почву, и они созрели
на ней в виде совсем уже местных фруктов - каждый в американском мундире из
английского сукна, сшитом у лондонского портного, каждый с блестящим знанием
английских военных сокращений, у каждого - прикомандированная к нему
хорошенькая англичанка-шофер, входной билет в ночные клубы, свой излюбленный
кабачок и глубоко внедрившееся чувство неполноценности по отношению к своему
английскому коллеге.
Американцы из КОССАКа испытывали это чувство неполноценности не только
потому, что находились на чужбине. Дело в том, что год назад, когда
американцы приехали в Лондон, они были представителями армии, еще не
получившей боевого крещения, - и послали их в штаб-квартиру ветеранов,
работавших у себя, в собственной столице, специально для того, чтобы они
вошли в эту военную среду и растворились в ней. Если американец сохранял
свою индивидуальность и оставался американцем, он не выполнял своей задачи:
ему именно полагалось раствориться, усвоить новый стиль работы, английский
стиль. Если же он подыгрывался к своим знатным кузенам - а те, кто до сих
пор усидел в КОССАКе, очевидно, именно так и делали, - он лишь все больше
совершенствовался в роли бедного родственника. Этот процесс отбора и
ассимиляции американцев, пригодных для такой роли, протекал в недрах КОССАКа
уже довольно долго. Такое впечатление его работники произвели на нас, когда
мы по приезде нанесли им, визит.
Я прилетел в Лондон в самом хвосте свиты Джеки Деверса, через неделю
после решающего совещания в Вашингтоне. Мы прибыли целой партией, человек в
двадцать, и разбрелись по разным отделам в доме № 48 на Гровенор-сквере.
Меня направили в оперативный отдел, - вероятно, потому, что в Америке я
изучил то немногое, что было известно о смешанном штурмовом эшелоне десанта,
а также потому, что я специально просил дать мне возможность изучить
какую-либо отрасль военного дела, а не просто использовать мой штатский опыт
журналиста для связи с прессой,
В моем отделе таких, как я, - офицеров запаса и в недавнем прошлом