"Порфирий Инфантьев. На другой планете (Повесть из жизни обитателей Марса) " - читать интересную книгу автора

тем, что нам придется путешествовать, как в сказке, на спине лебедя.
Однако, подплыв ближе, я увидал, что эта птица была не живая, а
искусственная, сделанная из какого-то металла, вроде алюминия.
- Следуйте за мной! - сказала Либерия, подныривая под лебедя и
взбираясь внутрь его по небольшой лесенке, оказавшейся под ним.
Внутренность искусственной птицы представляла крошечную каютку с двумя
складными мягкими креслами, которые, по желанию, легко могли быть
превращены в удобные постели. Эта каютка оказалась снабженной разными
съестными припасами, прохладительными напитками и другими, необходимыми для
путешествия предметами.
Когда мы сели, Либерия подняла лесенку, нажала какую-то кнопочку, и
наш лебедь плавно и быстро помчал нас по янтарным волнам моря.
- Это море, по которому мы сейчас плывем, самое большое на Марсовом
шаре, - сказала Либерия. - Обсерватория моего отца находится приблизительно
почти на самой его средине. Это то самое море, которое ваши астрономы
называют Mare erythreum. Сейчас мы едем на юг, по направлению к тому месту
материка, где находится канал, называемый вашими астрономами Euphratcs, а
отсюда все время будем держать путь прямо на запад, обогнем весь Марс и,
наконец, посетим Lacus Solis - озеро Солнца.
Очутившись среди этого необъятного простора, при таких исключительных
условиях вдвоем с глазу на глаз с юной, но безобразной марсианкой, я
невольно подумал о том, как было бы хорошо, если бы вместо моей спутницы со
мною была здесь моя возлюбленная, оставленная там, далеко, на Земле!
- А я знаю, о чем вы думаете в эту минуту! - сказала Либерия. - Вы
мечтаете о том, что хорошо было бы, если бы вместо меня сидела здесь с вами
какая-нибудь земная красавица. Сознайтесь, ведь я угадала?
Я был порядочно удивлен проницательностью обитательницы Марса и
откровенно сознался ей, что ее догадка верна.
- Ну, вот видите, я ведь не так уж глупа, как вы, вероятно, обо мне
думаете, и, пожалуй, даже и не так и скучна, чтобы со мной неинтересно было
путешествовать. Давайте-ка, поболтаем о чем-нибудь. Ну, хоть о любви. Я
думаю, в нашем положении, в положении двух молодых существ разного пола,
очутившихся наедине, не может быть более подходящей темы для разговора, как
о любви.
Я едва не расхохотался, - дотого мне показалась забавной мысль
говорить, да, пожалуй, еще в сентиментальном тоне, с Либерией на тему о
любви. До сих пор я как-то даже совершенно позабывал, что она другого пола.
- Ведь вам, конечно, интересно знать, как мы, марсиане, смотрим на
этот предмет? - добавила она.
"В самом деле, - подумал я, - она права. Это любопытно: как эти
существа смотрят на любовь? И даже способны ли они на это нежное чувство?"
- Да, - сказал я, - для меня было бы очень желательно знать, как
марсиане относятся к этому, весьма важному у нас, на Земле, вопросу.
- Чтобы мы могли понимать друг друга, - заметила Либерия, - определите
мне прежде всего: что такое, по-вашему, любовь?
- Но вы задаете такой вопрос, на который вовсе не так легко ответить,
как кажется; любовь, в сущности - мечта, иллюзия; это призрак, сотканных из
тончайших нитей нашего чувства и нашего воображения, призрак, настолько
нежный и чувствительный, что как бы деликатно мы ни подходили к нему со
своим анализом и со своими исследованиями, сущности его мы никогда не