"Вячеслав Андреевич Имшенецкий. Тайник комиссара " - читать интересную книгу автора

людей, запутать их, чтобы, в случае чего, ни один из них из тайги не
вышел, - глядя на дедовскую карту, сказал Петька.
- Это понятно, варнак есть варнак.
Торбеев отодвинул в сторону кусочки белой коры, на которых что-то
вычерчивал, и попросил Таню достать с полки большую бересту. Береста,
варенная в кипятке, была мягкая, как кожа. Взяв уголёк, Торбеев в левом
нижнем углу бересты поставил чёрную точку и стал вслух рассуждать:
- Вышли они из города прямиком в болото. На юго-запад они не пойдут,
там бельё - Значится, - дед о чём-то подумал и нанёс на бересту тоненькую
чёрную линию, и быстро обозначил большим овалом болото. - После командир
пишет: "Солнце печёт в затылок", значится, был полдень, утром и вечером
солнце не может из-за хребта "печь в затылок".
Торбеев нанёс ещё несколько линий и нарисовал извилистый ручей. Петька
с радостью следил за его рукой.
Таня продолжала читать.
"Давно не вёл дневник. Сегодня решил продолжить. По моим подсчётам, мы
уже тридцать дней в тайге. На высоких скалах появился снег, а выхода все нет
и нет. Вчера Тархаев снова попросился назначить его проводником отряда. Не
видя другого выхода, я согласился. Но сегодня случилось несчастье. Рано
утром, когда все ещё спали, Тархаев теперь уже как проводник пошёл
обследовать ущелье, он уверял, что "из ущелья есть выход "по земле", и
нечего нам лазить через хребет". Я был на ногах и проверял пули в пистолете,
когда раздался ужасный крик. Пробежав метров двести по ущелью, я обнаружил
Ваню Тархаева, лежащим лицом к земле. Затылок его был разбит. Кровь заливала
траву. Все попытки привести его в сознание успеха не дали. Через несколько
минут сердце остановилось. Ваню похоронили на первом широком уступе скалы.
Со дна ущелья на плащ-палатках наносили и засыпали тело.
Мулеков утром шёл вместе с Тархаевым и рассказал, как случилось
несчастье: "Я хотел пройти до конца ущелья, а Тархаев, чтобы не терять зря
времени, предложил забраться на верхний уступ и оттуда смотреть. "Если,
говорит, есть выход, то мы его обязательно увидим с уступа". И Тархаев стал
подниматься на уступ. Поднялся уже метров на десять, и вдруг нога его
соскользнула, он полетел вниз и ударился затылком о камень".
Смерть Тархаева удручающе подействовала на людей; в глазах Мулекова я
заметил страх, он, по-видимому, боялся, что из ущелья мы не выйдем".
Через две залитых страницы шла небрежная запись. Буквы стояли вкривь и
вкось. Видно, командир очень торопился.
"...Тархаев был прав, мы нашли выход из ущелья, и вышли на озеро, о
котором он спорил с Мулековым. Впереди опять хребты с заснеженными
вершинами. Боюсь, что мы никогда не выйдем из этих бесконечных таёжных
дебрей. Боимся не за себя, а за золото, его сотня килограммов. Мулеков
советовал спрятать золото в ущелье, там, где лежит сейчас боец Тархаев, а
самим налегке искать выход. "Золото не гниёт, за ним можно прийти хоть через
год, хоть через два", - поддержал Мулекова Тарас Величко. Я посмотрел на
худые лица, заросшие щетиной, на ввалившиеся глаза и всё-таки отказал. В
Иркутске нас, наверное, давно потеряли. Завтра отряд поведу сам. Шифровать
маршрут буду по методу лесника Потапова. В случае чего, обращайтесь к нему.
Ом живёт на Байкале, в посёлке Большие Коты. Можно разгадать по его картам.
Шифровать мне необходимо, боюсь, что документы могут попасть в руки врага.
Завтра, как только проснёмся, поведу отряд по направлению СЗ, как