"Карл Иммерман. Мюнхгаузен. История в арабесках (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

представлениями необычайными, далекими от желаний и потребностей.
Применить эти общие замечания к учителю очень легко. Природа одарила
его самосознанием, не вязавшимся с его ничтожным служебным положением, и
эту связь он воссоздал наподобие воздушного замка при помощи тщеславных
мечтаний о спартанском происхождении.
Эти речи еще больше удивили Мюнхгаузена, чем остальные, слышанные им в
тот вечер. Он отправился к себе в комнату, понюхал воздух, что он часто
делал, чтоб узнать, пригоден ли он по своему составу для его целей, сел на
кровать и позволил разуть себя слуге Карлу Буттерфогелю, который принес
между тем воду для умывания и успел надеть на своего господина ночной
колпак.
- Карл, - сказал Мюнхгаузен, - мы попали с тобой в сумасшедший дом. И
старый барон, и барышня, и учитель - все свихнулись. Каждый из них
каким-то чудодейственным образом имеет ясное представление о положении
остальных; но особенно удивительно то, что они отлично рассуждают о
безумии. Все же будь осторожен, потому что такие душевные состояния могут
обостриться при малейшем поводе.
- Буду, - ответил Карл Буттерфогель, снимая брюки со своего господина.
- За барышней я давно заприметил; она иногда так замысловато стреляет в
меня глазами. Но почему, ваша милость, мы ушли оттуда, где эти три барина
содержали нас в такой холе и делать вам ничего не надо было, как только
позволять себя изучать? И зачем мы залезли в этот проклятый замок, где и
мышь досыта не наестся. Я валяюсь в темной дыре, куда не светит ни луна,
ни солнце, и будь я мазуриком, если я за эти три дня хоть раз мяса
понюхал! Да еще клопы у меня в логове; каждое утро встаю такой искусанный,
точно меня шесть охотничьих собак теребило. Уедемте отсюда, ваша милость,
и чем раньше, тем лучше, как ни охотно я вам служу, а долго я здесь не
выдержу.
- Я останусь здесь до тех пор, пока того потребует причина, которая
меня сюда привела, - с достоинством изрек барон.
- Причина это та, что вы упали с лошади, - сказал Карл Буттерфогель, -
ну а теперь она кончилась.
- О, глупец и слепец! - воскликнул гневно Мюнхгаузен, - ты только и
видишь, что падение с лошади, и не замечаешь...
- Чего, ваша милость?
- Ничего! - сердито возразил барон, бросился на кровать, так что
сколоченные учителем козлы затрещали, и тотчас же заснул.
Карл Буттерфогель стоял посреди комнаты с платьем своего господина на
руках и сказал, когда услышал его храп:
- Очень нехорошо, что барин не хочет мне сказать, зачем мы торчим в
этой распроклятой дыре? Жалованья не видать: жди, говорит, пока я сгущу
воздух, как они там в Париже делают. И при этом даже полного доверия тебе
нет! Я ведь уже знаю, что с рожденьем у него нечисто; так почему же он не
говорит мне, что он здесь затевает?




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДИКИЙ ОХОТНИК