"Карл Иммерман. Мюнхгаузен. История в арабесках (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

брал дорого, и вы можете мне верить или нет, но я отсыпал ему двадцать
гиней и к тому же должен был поклясться никому не выдавать секрета.
После того как я овладел искусством интересничанья и сплина, счастье
мне везде улыбалось. То я разыгрывал из себя англичанина, то новогрека, то
лежал, как дама, на софе и страдал мигренью; при этом я говорил на том
франко-немецком жаргоне, который был в моде в начале XVIII столетия, в
эпоху великой порчи нашего языка. Интересничанье заключалось в смене
костюмов и в сизокрапчатом немецком языке. Что касается сплина, то я возил
с собой повсюду камфору, чтобы постоянно его освежать. Дело в том, что
камфора придает бледность, и скоро я выглядел так, точно лет десять
пролежал в гробу. Когда я однажды увидел себя в ручном зеркале, которых у
меня в то время, когда я отдавал дань тщеславию, бывало всегда по
нескольку штук, мне пришла в голову блестящая мысль. "Разве я не похож на
труп?" - сказал я самому себе. "Буду выдавать себя за покойника". Сказано
- сделано! Покойника немцы еще не видали. Да к тому же покойника, умеющего
так интимно болтать и рассказывать тысячи разных историй, которые всякий
живой человек может подобрать в любом сплетничающем светском салоне. Стар
и млад, мужчины и женщины, ученые и идиоты теснились вокруг покойника;
вновь ожила старая сказка, в которой народ, ликуя, следовал за
разукрашенным мертвецом. Черная магия извлекла этот вымысел из могилы,
чтоб обольщать толпу. Юноши с вожделением протискиваются вперед, чтобы
плясать с пестро размалеванной богиней Венус; все дальше и дальше
завлекает сластолюбцев зачумленная красавица, которая благоухает для них
запахом цибета и амбры; наконец, на кладбище спадают одежды со стучащих
друг о дружку костей, и страшный скелет рычит им в лицо: Sic transit
gloria mundi! (*3) Но со мною дело не зашло так далеко; напротив, я
продолжал пребывать в качестве надушенного покойника посреди этой самой
gloria mundi. Сделавшись такой знаменитостью, я стал объезжать мир,
посетил мимоходом и Африку. В Алжире я превратился в араба по всем статьям
и после этого был гостеприимно принят в семье вице-короля Египта. Он
перешел со мною на ты, и я должен был рассказывать ему тысячи всяких
историй, которые он все, без исключения, принимал на веру. Затем в Нубии,
недалеко от большого водопада, я пережил прелестное приключение с
бегемотом.
Сижу я на берегу реки в камышах In naturalibus, т.е. как мать родила -
иначе я в Африке и не ходил - и мирно поедаю свой завтрак. Вдруг вылетает
на меня какая-то бестия-гиппопотам, и не успел я крикнуть: "Остановитесь!"
- как уже сидел у него в пасти. Я, однако же, сконцентрировал, несмотря на
быстроту, все свое присутствие духа и крикнул зверю в пасть в ту самую
минуту, когда он собирался меня проглотить: "Месье! Месье! С вашего
позволения я литератор и к тому же дворянин!" Что же произошло? Можете мне
верить или нет, но эта добрая душа гиппопотам выплюнул меня на месте и
стал утирать слезы...
- Чем? Чем? - крикнул барон.
- Пальмовым листом, который этот честный скот держал в передней лапе,
после чего он покраснел и в смущении бросился бежать. Вот чего достигли
вице-короли Египта! Даже гиппопотамусы питают там решпект к литературным
светилам...
- Мне кажется, что гиппопотам питается растительной пищей, а не мясом,
- скромно вставила барышня.