"Анатол Адольфович Имерманис. Гамбургский оракул ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

становился все саркастичнее.
- Ну и что? - Ваккер покраснел. - Африканские львы Роммеля воевали в
Ливийской пустыне без мундиров, но покажите мне хоть одного немецкого
солдата, который обходился бы без трусов? - Заметив подававшую ему знаки
секретаршу, он поспешно встал. - У меня есть конкретное предложение. Может
быть, поручить способным частным детективам выяснить, отчего умер Грундег. Я
готов частично финансировать это предприятие. Что вы посоветуете, Мэнкуп?
- Найти другое применение для своих филантропических инстинктов, - сухо
сказал Мэнкуп. - Если вы сомневаетесь в результатах официального следствия,
то спросите Дитера Баллина. Он, можно сказать, лично присутствовал при
смерти Грундега.
- Извините! Гости! - на ходу бросил Ваккер. - Поговорим в следующий
раз!
- Вы? - Дейли удивленно повернулся к Баллину, предварительно переведя
Муну последнюю фразу Мэнкупа.
Баллин, видимо, что-то собирался сказать Ваккеру, но текстильный
коммерсант был уже за тридевять земель. Пожав плечами, Баллин презрительно
сказал:
- Думаете, Ваккера действительно заботит судьба Грундега? Для него это
способ рекламировать свои подштанники. Чтобы газеты писали: "Благодаря
щедрости возглавляемой господином Ваккером фирмы удалось наконец
раскрыть..." - и так далее. А раскрывать нечего. Это был глупый по своей
прозаичности и поэтому для нас, друзей Грундега, вдвойне трагический случай.
Грундега убило его сердце, и не только в медицинском смысле. Если бы он не
заступился с такой неистовой горячностью за Мэнкупа, если бы волновался чуть
поменьше, он, возможно, сидел бы сейчас с нами. - Баллин замолк.
- Я читал, что он умер в машине. - Мун напряженно ждал продолжения.
- Да. Но вы, должно быть, не знаете, что в той же машине сидел и я, - с
отрешенным видом начал рассказывать Баллин. - Он обещал мне передать
материал, касающийся Штрауса и его министерства. Мы с Мэнкупом договорились,
что обработаю его и дам для "Гамбургского оракула". Я ждал у особняка
председателя бундестага, где все должно было решиться. Этому предшествовало
драматическое выступление Грундега в парламенте в защиту Мэнкупа, после чего
пришлось вызвать к нему врача. Сцена у председателя бундестага, где
собрались видные деятели аденауэровской клики, была еще более бурной. Они
требовали отказа от разоблачений. Грундег настаивал на немедленном
освобождении Мэнкупа. Он вышел оттуда в таком виде, что я серьезно
забеспокоился. Грундег сказал, что готов передать мне материалы, но сначала
должен посоветоваться с руководством своей партии. Мы поехали туда. В дороге
он жаловался на сильную боль в сердце, но заехать сначала к доктору не
соглашался - хотел быстрее встретиться со своими коллегами... - Баллин опять
замолк. Весь погруженный в воспоминания, он, казалось, сам себе рассказывал
эту историю.
- При вас он умер? - спросил Дейли, неловко прервав долгую паузу.
- Слава богу, нет. Дальше Грундег ехал один. У меня хватило ума вылезти
из машины, добраться до ближайшего телефона, который, к несчастью, находился
чуть не в километре, и позвонить его личному врачу. Доктор немедленно
выехал, чтобы встретить его в резиденции парламентской фракции, но опоздал.
Когда машина прибыла и шофер открыл дверцу, Грундег уже был мертв.
- Странно, - сказал Дейли.