"Анатол Адольфович Имерманис. Гамбургский оракул ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

Перед ним стояла нетронутая кружка пива. Судя по его напряженной позе, он
внимательно наблюдал за их столиком.
- Почему вы не пьете? - Мэнкуп напомнил Муну о своем присутствии. -
Зато постоянно смотрите на Ло! Можно подумать, что вы охраняете не меня, а
ее, - добавил он еле слышно.
- За ваше здоровье! - Мун взял бокал. - Между прочим, вы давно с ней
знакомы?
- Лет десять. Поскольку женщина не политик, который за это время трижды
вывернет наизнанку свое кредо, можно сказать - я знаю о ней почти все...
- Почти - это еще не все.
- Все человек не знает даже о самом себе. Разве я... - Не закончив, он
с лихорадочной поспешностью заговорил о другом: - Угадайте, почему мне
нравится это кафе? Из-за "мементо мори". Помните о смерти! У древних римлян
этой мудрой цели служил гроб, который ставили рядом с пиршественным столом.
Здесь его заменяют настенные росписи.
Прямо перед собой Мун видел панораму большого гамбургского пожара.
- Фантазия художника придала этой мысли довольно современное
оформление, - усмехнулся Мун. Растопыренными пальцами он словно выхватил из
объятого табачным дымом горящего города башню. Отделенный от крыши тонкий
шпиль на вертикальном столбе пламени возносился к небу. - Чертовски похоже
на ракету!
- Это не фантазия. Мой дед был очевидцем.
- Ваш дед? - с сомнением спросил Мун. - Пожар ведь случился в...
- В тысяча восемьсот сорок втором! - Мэнкуп кивнул. - Деду было тогда
семь лет, умер он в день, когда гитлеровские войска вступили в Австрию.
Почти все Мэнкупы доживали до библейского возраста, вероятно, я буду
единственным исключением.
- Если вы так пессимистически смотрите на свои шансы... - начал Мун, но
Мэнкуп прервал его:
- Дед рассказывал, как это было. Он приехал с отцом продавать рыбу.
Пожар постепенно оттеснил их к собору Святого Николая. Когда загорелась
башня, которая вам так понравилась, колокола зазвонили сами собой. Звонили
так долго, пока не расплавились. Шпиль сначала взлетел вверх и только после
этого рухнул. Дед говорил, что это было как прямое общение с богом -
нестерпимо жутко и прекрасно. Жутко и прекрасно... Он без конца повторял эти
слова.
- Меня это не слишком удивляет. Знаете, о чем и кем сказано: "Красота
этой сцены под силу только великим поэтам"? Генералом Фареллом. Этой фразой
он характеризует взрыв экспериментальной атомной бомбы в Аламогордо...
- Дед рассказывал, что на площади перед церковью собралась громадная
толпа... Волосы, загоравшиеся от случайной искры, искаженные пляшущим
заревом запрокинутые лица, треск рушащихся балок, мощный голос колоколов,
суеверный ужас и благоговейный восторг. В детстве мне часто снилась эта
картина, пока я не просыпался от собственного крика. Вы думаете, меня,
десятилетнего мальчика, страшил сам пожар? Нет, меня уже тогда страшило
дедовское слово "прекрасно". Вы когда-нибудь ломали себе голову над тем,
почему наблюдаемые с безопасного расстояния грандиозные катастрофы внушают
скорее восторг, нежели ужас?.. Сюда можно отнести что угодно -
величественную фигуру Нерона, глядящего с балкона на пылающий Рим, поджог
рейхстага, уничтожение Ковентри, сожжение Лидице...