"Анатол Адольфович Имерманис, Гунар Цирулис. Товарищ маузер " - читать интересную книгу автора

- Этот Шампион далеко не такой, каким кажется... - задумчиво проговорил
Русениек.
Фауст промолчал. Он собрал в пепельнице недокуренные сигары и набил ими
свою внушительную гнутую трубку. Фауст курил редко - не больше двух-трех
трубок в день. Его легкие и без того страдали от лабораторных испарений.
Трубка, закуренная в нарушение заведенного порядка, свидетельствовала о том,
что Фауст чем-то крайне озадачен.
- Сложный человек!... - произнес наконец он.
В этот момент дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался
Шампион. Слушая Фауста, который стал излагать причину их визита, он широким
шагом прохаживался по комнате. Шампион был сухопарым, даже тощим человеком.
Он, как цапля, шагал на своих длинных ногах. Но плечи были удивительно
широки, словно он занимался французской борьбой. На орлином носу
балансировало золотое пенсне, за которым прятались живые, умные глаза. В
бакенбардах, обрамлявших продолговатое лицо, просвечивала седина, но волосы,
разделенные прямым пробором, оставались блестящими и черными. Наиболее
примечательным в облике Шампиона был его костюм, сочетавший в себе самые
непримиримые противоположности. Высокие грубые ботинки на шнурках и плотные
темно-синие полотняные брюки подошли бы любому рабочему. А безукоризненно
чистый крахмальный воротничок и надушенный платок в наружном карманчике
черного пиджака делали его похожим на сельского учителя. Все это придавало
ему комичный вид.
Он с полуслова понял, что нужно его неожиданным посетителям, но
терпеливо выслушал до конца длинную, пересыпанную витиеватыми выражениями
речь Фауста.
- Сердцем и душой я ваш! - сказал Шампион, когда Фауст умолк. -
Революции всегда были моей журналистской специальностью. Я, пожалуй, мог бы
держать пари, что не опоздал ни к одной из них, если не считать Великую
французскую! Россия - моя ближайшая цель, одной ногой я уже там. Но ради
того чтобы вам помочь, господа, я готов отложить поездку... Нет, нет, не
думайте, что я бескорыстен... Видите ли, мне выгодно поехать вместе с вами.
Выгодно!... Ах, что я говорю! Да это неслыханная удача! Вы будете поставлять
мне информацию из первоисточника. Я буду свидетелем того, как исполняются
пророческие предсказания Энгельса о том, что центр мировой революции
переместится в Россию. Я уже смакую заголовки: "Наш специальный
корреспондент сообщает с поля боя русской революции: "Маузеры творят
историю!", "Из моря крови встает богиня свободы!", "Боевики - слово, которое
заставляет содрогаться царскую империю!"
- Однако вы же пишете умные вещи, - не удержался Русениек. - Тогда к
чему такой тон ярмарочного зазывалы?
Шампион не обиделся, хлопнул его по плечу и лукаво подмигнул:
- Знаю, знаю! Но, господа, я не Эмиль Золя! Без декораций мне не
обойтись! Я пишу для того, чтобы и волк был сыт, и овцы целы. Когда я
рассказывал о негритянском мятеже в Уганде, когда я писал о восстании против
кровавого диктатора Никарагуа генерала Доминго, когда сообщал о забастовке
горняков Уэллса, редакторы думали, что Шампион ищет сенсаций. Им и в голову
не приходило заподозрить меня в симпатиях к бунтовщикам! Зато простые люди
меня все-таки понимали...
Русениек и Фауст долго просидели у Шампиона. Все, что касалось закупок
оружия и дальнейшего сотрудничества, было давно обсуждено, но журналист умел