"Анатол Адольфович Имерманис, Гунар Цирулис. Квартира без номера " - читать интересную книгу автора

слышится топот подбитых гвоздями сапог и гром фашистских маршей. У встречных
серые, измятые лица, словно людей всю ночь мучил кошмар. Янис это хорошо
понимал. Ему самому часто снился один и тот же сон: будто он прячется от
врагов, бежит, мчится, карабкается по крышам, падает... Обычно Даугавиет тут
же просыпался, и как отрадно было сознавать, что в соседней комнате мирно
тикают часы, что в "квартире без номера" продолжают трудиться и жить!..
У хлебного магазина извивается длинная очередь. В лучах
послеполуденного солнца над дверями золотится металлический крендель. Но это
осеннее солнце уже не в силах согреть людей, которые стоят тут, переминаясь
с ноги на ногу, вот уже несколько долгих часов. Большинство стоящих в
очереди - женщины. Некоторые переговариваются друг с другом, и в их словах
звучат забота и беспокойство, иные, прислонясь к сырой стене, вяжут чулок
или варежку. Какая-то девочка в гимназической шапочке прилежно читает
учебник.
Чтобы миновать очередь, Даугавиету пришлось сойти с тротуара. Но в этот
момент на улице показалось несколько машин, которые резко затормозили у
магазина. Из них выскочили шуцманы и, прежде чем люди успели разбежаться,
окружили очередь. Даугавиет вместе с другими оказался в кольце автоматов.
- Живей! Залезайте в машины! - по-немецки скомандовал лейтенант.
Раздались негодующие возгласы, крики:
- Что вам от нас нужно? Что мы сделали?
- Опять останемся без хлеба!
- Мерзавцы! Нигде от них нет спасения!
Старушка в сползающих с носа очках попыталась проскользнуть между двумя
полицейскими. Один из них грубо толкнул ее. Старушка упала, стекла очков с
тихим звоном разбились о камни. Лейтенант слегка смешался - должно быть,
впервые руководил такой "акцией". Он выхватил револьвер.
- Спокойно! - крикнул он. - Волноваться нечего! Далеко не повезем.
Разгрузите вагоны и отправитесь по домам!
- Мне через полчаса надо кормить ребенка, - взмолилась молодая женщина.
В глазах ее стояли слезы. - Ему только два месяца. Господин офицер,
отпустите меня домой!
Командир шуцманов был латыш, но он притворился, что не понимает родного
языка, и закричал по-немецки:
- Молчать! Или говорите человеческим языком!.. Ребенка кормить... Вы же
знаете, что в военное время продовольственные нормы урезаны для всех,
независимо от возраста. - Видимо, весьма довольный своей остротой, он
принялся загонять людей в машины.
Наконец грузовики наполнились. Можно было трогаться в путь.
- Скоты! Как их только земля терпит! - пробормотала старушка. Из носа у
нее еще сочилась кровь, по дрожащему подбородку стекали темные капли.
Стоявший рядом пожилой мужчина ответил:
- Слезами да причитаниями делу не поможешь. Их надо... - И он сжал руку
в кулак.
Некоторые одобрительно откликнулись. Но какой-то мужчина, до сих пор
угрюмо молчавший, сказал:
- Вам, кажется, жизнь надоела? Мою жену замучили в Саласпилсе* за
несколько неосторожных слов...
______________
* Саласпилс - один из крупнейших концентрационных лагерей, созданных