"Денис Ильин. Ключевой момент" - читать интересную книгу автора

проскользнул в свой сортир, помочился... Выйдя из туалета, он чуть ли не
бегом пробежал в комнату и лег, не захотев укрываться влажным одеялом. Как ни
странно, заснул он быстро.

Его второе в этот день пробуждение резко отличалось от первого. Сладкое,
томное пробуждение хорошо выспавшегося человека, прокралось в сон незаметно,
овладевая сознанием с все большей настойчивостью, наполняя суставы ощущением,
которое снималось только при потягивании.
Говорят, что человек растет до двадцати пяти лет, после чего потягиваться
начинает все реже и реже. Стас, в свои двадцать три года, этим не страдал и
потянулся смачно, с хрустом и натяжением мышц. Поморгал немного, глядя в потолок
своей маленькой однокомнатной квартирки, которую снимал у одной старушки,
"бабуськи-хохотуськи", как любил он ее про себя называть, отчасти из-за ее
широкой улыбки, когда розовые круглые щеки готовы были лопнуть - баба Маня была
толстой. Жила она через две улицы вниз по Ленина, в частном доме, а квартира эта
досталась ей либо от дочки, переехавшей в другой город, либо от погибшего в
Чечне внука - Стас никогда не прислушивался к лишней болтовне своих соседок -
таких же бабок, круглый день сидящих на лавочке у подъезда и лузгающих семечки
для того, чтобы в конце дня подмести шелуху драными вениками и пойти смотреть
Санту-Барбару. Стасу они напоминали старых квочек, таких, что были у его тетки,
в деревне, в курятнике - нахохлившись, сидят на насесте и время от времени
издают хриплое квохтанье. Единственная нестыковка была в том, что бабки, в
отличие от квочек, непрестанно верещали, как воробьи. Обычно перемывали кости
правительству и вздыхали о потерянных несметных богатствах, находившихся на
книжке у каждой, при сладком времени, название которого произносили с огромной
ностальгией - "при коммунистах"... Hо, не смотря ни на что, Стас всегда
здоровался с ними, проходя мимо - он был человеком вежливым и незлобным, а они
отвечали ему все, хором, смахивая прилипшую к подбородку шелуху. Иногда, если он
шел домой, то войдя в подъезд и остановившись, Стас слышал как какая-нибудь из
них вздыхала и говорила что-нибудь, вроде "Вот, молодой человек, красивый,
высокий, и вежливый...", а другие начинали поддакивать и горевать о своих
потерянных для общества внуках, причитая куда смотрят родители и т.д. и т.п. А
один раз, Стас возвращался домой немного навеселе - на работе у сослуживца был
день рождения - и после обычного ритуала хорового приветствия, зайдя в подъезд,
он услышал:
- Хм, пьяный, что-ли...
- Да, выпимши...
И заговорческий громкий шепот:
- Ой, бабоньки, я один раз видела из окна, поздно вечером, как он шлюху
какую-то к себе повел...
Под оханье и аханье, Стас пошел к двери, не сомневаясь что его
автоматически записали в "потерянных" для общества людей, и немного обидевшись
за то, что назвали Маринку шлюхой... Хотя сейчас, примерно через полгода, лежа в
кровати этим прекрасным воскресным утром, он готов был признать, что в чем-то
они были правы.
Кстати, судя по лучам солнца на противоположной стене, время было довольно
позднее, под обед уже, и хотя бы часть бабок уже должны были быть на своем
посту, вереща о поднятии цен и красавчике-Мейсоне. Hо под окном первого этажа
первой квартиры, в которой жил Стас, было неестественно тихо. Только птицы.
- "Hаконец-то, хоть одно утро тихое". - подумал Стас. - "Ревматизм,