"Наталия Ильина. День рожденья " - читать интересную книгу автора

кулак ту единственную, ранее найденную, и стала надевать пальто, не попадая
в рукава. Мне было все ясно! Кроме истории.
Сережу-маленького интересует международная жизнь. Он шел, размышляя о
положении трудящихся Южной Родезии, и попал под машину. Гудки. Скрип
тормозов... Не помня себя, я распахнула входную дверь. И застыла, вспомнив,
что не знаю телефона Склифосовского. Мысли путались. В глазах кровавые
мальчики.
На нашем этаже остановился лифт, щелкнула дверь, и голос моего
мальчика, живого, здорового, сказал: "Я подержу, а ты неси!" Они оба здесь,
дорогие мои Сережи! Сережа-большой тащил что-то тяжелое, завернутое в
коричневую бумагу, а маленький крикнул: "Мама, уходи! Побудь на кухне!"
Я ушла и побыла на кухне. Я готова была побыть где угодно. Ведь завтра
мой день рожденья! Ведь это они подарок мне покупали! Родные мои! Я
представила себе сутолоку магазина, и как они ходят, и не могут протиснуться
к прилавку, и пытаются обратить на себя внимание продавщицы... Милые мои!
Мы-то, женщины, ко всему привыкли, а им-то, мужчинам, каково! На какие муки
пошли ради меня! Мне захотелось их обнять, я побежала в комнату. Они сидели
рядком на диване, не сняв пальто (куда там, измучились!) и тупо глядя перед
собой. Ноги они забыли вытереть, и на полу были следы и лужицы. Большое
кресло криво стояло в углу - там схоронен подарок. "Проголодались?" -
ласково спросила я. "Не беспокойтесь! - ответил Сережа-большой. - Мы обедали
в ресторане с шампанским! Ха! Ха-ха! - Потом оттолкнул ногой кошку Лушу: -
Брысь, чертовка! - И крикнул срывающимся голосом: - Весь день как
проклятый!.."
Но я уже не слушала. Я уже была на кухне и быстро-быстро разогревала
обед. После обеда Сережа-большой стал ангелом, перешел на "ты" и сообщил,
что завтра придут гости: вдовец дядя Миша и командировочный Петр Петрович.
Сережа-маленький ничего не говорил. Он клевал носом и спотыкаясь побрел
спать. Интересно: сделал ли он уроки? Сережа-большой тоже вскоре лег. Я
перемыла посуду и побежала в дежурный магазин. Завтра гости, а днем я
работаю. Легла в час ночи.
Назавтра я встала в пять. Надо было вымыть полы и поставить тесто,
сварить суп и приготовить завтрак. В начале восьмого разбудила Сереж.
Поздравили они меня мрачно, сквозь зубы: сказывалась вчерашняя усталость. Но
после завтрака повеселели и таинственно ушли в комнату. Потом позвали меня.
Маленький стол шатался под тяжестью странного предмета: что-то
мраморное в прожилках. Я растерянно улыбалась. Перебивая друг друга, Сережи
объяснили, что это лампа в форме избы из уральского камня. "Ты же хотела
настольную лампу!" - крикнул Сережа-маленький. Видит бог, я никогда не
хотела ничего подобного! "Какая прелесть! - я сказала. - Спасибо, спасибо!"
Они еще непременно хотели показать, как зажигается подслеповатое окно этой
чудовищной избы... Я едва их увела: мы уже опаздывали... На лестнице
Сережа-маленький радостно шепнул, что изба стоит тридцать два рубля.
Каюсь: в тот день я плохо работала. Мы недавно переехали, в нашей
маленькой квартире многого не хватает. Выдавая книги (я работаю в
библиотеке), я думала: тридцать два рубля!.. О боже! Тридцать два рубля!
Мысленно я покупала на эти деньги занавески для кухни, коврик в ванную,
резиновые сапоги Сереже-маленькому. Я шептала: "С ума сойти! Тридцать два!"
Вечером пришли гости. Петр Петрович подарил мне цветы и бутылку
коньяку. Дядя Миша тоже принес цветы и бутылку "Столичной". Сережа-маленький