"Владимир Ильин. Профилактика" - читать интересную книгу автора

которой совсем скоро предстояло стать мамашей. А когда из-за моего пофигизма
в автобусе разгорелась жаркая перепалка на вечную тему "Нравственный облик
современной молодежи", я отрешенно созерцал сквозь забрызганное еще с весны
грязью стекло, как на город постепенно спускаются сумерки и один за другим
загораются уличные фонари.
Однако мир, похоже, не хотел меня отпускать и цеплялся за меня с
упорством жены, от которой после двадцатилетнего совместного проживания муж
собрался уходить к другой. То и дело он подсовывал очередные испытания моего
нового "модуса вивенди". Но мне и это было по фигу.
Но когда я сошел с автобуса на своей остановке и спустился в подземный
переход, мир решил пойти в этой незримой игре ва-банк.
В скудно освещенном переходе никого не было, кроме меня и...
Я сделал машинально несколько шагов, приближаясь к группе людей у стены
и вначале не поняв, что там происходит.
А потом невольный мороз пробежал по моей коже.
В окружении троих парней хулиганистого вида стоял старик-музыкант. Я и
раньше его не раз встречал в этом месте. Был он щупл и сед, но голос у него
был удивительно звучен и приятен. Он был слепым, и музыкальный инструмент
его был не чем иным, как стареньким кассетным магнитофоном. Обычно он
специализировался на исполнении старых песен - песен времен молодости моих
родителей, которые с детства врезались в мою память, и поэтому всегда, когда
я слышал, как слепой поет "Белые розы" или "Фантазер", мурашки бежали по
моей коже, и сладкая боль воспоминаний наполняла мою душу.
Сейчас старик под некачественный, приглушенный аккомпанемент
кассетника, откинув назад лицо, перечеркнутое черными очками, самозабвенно
исполнял еще один хит, который так любила моя мама - "Горная лаванда". Перед
ним на бетонном полу стояла картонная коробка, в которой среди россыпи
мелочи торчали несколько сторублевых бумажек - видимо, сегодня для слепого
выдался относительно удачный день.
Я появился в переходе как раз в тот момент, когда отморозки, торчавшие
рядом с дедом, решили воспользоваться его выручкой. Один из них быстро
присел и вытащил из коробки несколько купюр. Другой зачерпнул полную
пригоршню мелочи. Увидев меня, третий, который воровато вертел головой по
сторонам, что-то сказал своим дружкам, и троица устремилась к выходу.
Неожиданно щелкнула клавиша отключаемого магнитофона, и в наступившей
тишине раздался спокойный голос старика.
- Положи обратно, - сказал он в спину парням. - Быстро!
- Чего-о? - протянул один из грабителей. - Так, значит, ты, падаль,
только прикидываешься слепым?
- Верни деньги, негодяй, - приказал старик.
Уже не обращая на меня внимания, вся ватага вновь очутилась рядом с
музыкантом, послышался какой-то хлюпающий звук, а потом парни вновь
бросились к ступеням, ведущим наверх. Колени у старика подкосились, и он,
шурша спиной по бетонной стене, на которой было криво выведено нецензурное
слово, стал сползать вниз. Руками он зажимал живот, а между пальцев его
торчала рукоятка ножа, и из-под нее на грязный пол устремилась струйка
крови.
Дыхание у меня перехватило, а ноги мгновенно сделались тяжелыми.
Подонки, они зарезали его! У меня на глазах! Из-за какой-то вшивой мелочи!
Вот сейчас я догоню этих гадов и буду поочередно отрицать им головы!