"Александр Иличевский. Дом в Мещере" - читать интересную книгу автора

выжегшее, как дымное клеймо, на моей памяти в этой страшной
последовательности эти слова, оказалось подобно взрыву, мгновенно сорвавшему
откуда-то сверху лавину пустоты. Но только сейчас, спустя мутный поток
календарного времени, до меня донеслись взрывная волна, и пламя, и осколки
жизни - и, возможно, только сейчас они угрожают настоящей смертью телу, чье
существование еще тогда от взрыва было умалено наполовину, но которое все же
зажило в передышке бессознания и - как ампутированное зрение приобретает
наконец новый орган, подслеповато проклюнувшийся из ладони глянцевым
боком, - приобрело видимость полноценности.
Он отошел от окна, где снег и пусто, и двор, и в нем скрипучие качели,
на которых вестник, легко раскачиваясь, ждет. Взял в руки письмо, поднес к
глазам и стал выслеживать почерк.
То полупрозрачное, что осталось от окна на сетчатке, - в затылочной
области удерживающийся графический срез света - наложился на лист, и линии
букв, повторяющие траектории глаза, почти совпали с движениями качелей.
Кое-как выбравшись из этого наваждения, Глеб, стараясь не поворачиваться к
окну лицом, ополоснул джезву, сварил еще, внимательно следя за пенкой, кофе,
налил полчашки - и, спохватившись, вдруг обернулся: качели неподвижны -
никого. Неровная, тревожная идея, что тот горбун внезапный неспроста
случился этим утром и что, его теперь пустивши восвояси, он потеряет ключ к
тому, что было, есть и будет, - заставила себя опередить и броситься в
прихожую - одеться: впопыхах, в рукав плаща одной рукою не попав, не
выключив конфорку, свет и не проверив, есть ли деньги.
Он открывает дверь - и застывает.
Горбун на корточках сидит под дверью и, на него не глядя, роется в
карманах, оттуда доставая разные клочки, кусочки, какую-то тряпицу,
горсточку монет. Живя на первом этаже, он к этому привык, когда, домой под
вечер возвращаясь, в подъезде он нередко находил живые сгустки сумерек в
углах - бомжей и странников, свернувшихся в комочек, спящих, или сутуло
притулившихся к стене, чего-то там несвежее жующих, чтобы заснуть не на
пустой желудок. Как кошки льнут зимой к оттаявшим участкам люков, ведущих в
подземелье теплотрасс, так эти люди превосходно знают все подъезды, в
которых нету кодовых замков.
- Вы, простите... что-то делаете здесь...
Внимания никакого, полный нуль.
- Извините, я видел там вас, во дворе, где снег, и я подумал...
И снова ничего, мурлыкая о чем-то, продолжает, уставившись на то, что
на коленях, перебирать - теперь, как бы в ответ, еще усиленней, чем
прежде, - вещицы из карманов: рассовывая, вновь их доставая, как будто ищет
что-то и никак найти не может... Предельная сосредоточенность. Дотошность
перебора. Словно подыскивает слова, чтобы ответить.
Глеб, не зная, что и делать, как отвлечь, на корточки присаживается
тоже - и понимает вскоре, что горбун не ищет ничего, что ищет ничего он: и
это вроде тика пальцев, такое вот пребеспокойное и бесполезное перебирание.
И полностью растерян, беспомощно раздумывает Глеб, каким же способом ему
привлечь внимание...
Спустился грузно лифт и трижды стукнул - створкой, дверью, снова
дверью. Пенсионер Степан Петрович, престрогий мой сосед из верхних этажей,
на нас взглянул недоуменным "В чем здесь дело?". Но не найдя разумного
предмета для вопроса, тронул дальше - в киоск за сигаретами, газетой, на