"Илья Ильф, Евгений Петров. Рассказы" - читать интересную книгу автора

верно и является точным арифметическим выражением понятия о собачьем холоде.
Закутанные по самые глаза москвичи кричат друг другу сквозь свои
воротники и шарфы:
- Просто удивительно, до чего холодно!
- Что ж тут удивительного? Бюро погоды сообщает, что похолодание
объясняется вторжением холодных масс воздуха с Баренцова моря.
- Вот спасибо. Как это они все тонко подмечают. А я, дурак, думал, что
похолодание вызвано вторжением широких горячих масс аравийского воздуха.
- Вот вы смеетесь, а завтра будет еще холоднее.
- Не может этого быть.
- Уверяю вас, что будет. Из самых достоверных источников. Только никому
не говорите. Понимаете? На нас идет циклон, а в хвосте у него антициклон. А
в хвосте у этого антициклона опять циклон, который и захватит нас своим
хвостом. Понимаете? Сейчас еще ничего, сейчас мы в ядре антициклона, а вот
попадем в хвост циклона, тогда заплачете. Будет невероятный мороз. Только вы
никому ни слова.
- Позвольте, что же все-таки холоднее - циклон или антициклон?
- Конечно, антициклон.
- Но вы сейчас сказали, что в хвосте циклона какой-то небывалый мороз.
- В хвосте действительно очень холодно.
- А антициклон?
- Что антициклон?
- Вы сами сказали, что антициклон холоднее.
- И продолжаю говорить, что холоднее. Чего вы не понимаете? В ядре
антициклона холоднее, чем в хвосте циклона. Кажется, ясно.
- А сейчас мы где?
- В хвосте антициклона. Разве вы сами не видите?
- Отчего же так холодно?
- А вы думали, что к хвосту антициклона Ялта привязана? Так, по-вашему?
Вообще замечено, что во время сильных морозов люди начинают беспричинно
врать. Врут даже кристально честные и правдивые люди, которым в нормальных
атмосферных условиях и в голову не придет сказать неправду. И чем крепче
мороз, тем крепче врут. Так что при нынешних холодах встретить вконец
изовравшегося человека совсем не трудно.
Такой человек приходит в гости, долго раскутывается; кроме своего
кашне, снимает белую дамскую шаль, стаскивает с себя большие дворницкие
валенки, надевает ботинки, принесенные в газетной бумаге, и, войдя в
комнату, с наслаждением заявляет:
- Пятьдесят два. По Реомюру.
Хозяину, конечно, хочется сказать: "Что ж ты в такой мороз шляешься по
гостям? Сидел бы себе дома", - но вместо этого он неожиданно для самого себя
говорит:
- Что вы, Павел Федорович, гораздо больше. Днем было пятьдесят четыре,
а сейчас безусловно холоднее.
Здесь раздается звонок, и с улицы вваливается новая фигура. Фигура еще
из коридора радостно кричит:
- Шестьдесят, шестьдесят! Ну, нечем дышать, совершенно нечем.
И все трое отлично знают, что вовсе не шестьдесят, и не пятьдесят
четыре, и не пятьдесят два, и даже не тридцать пять, а тридцать три, и не по
Реомюру, а по Цельсию, но удержаться от преувеличения невозможно. Простим им