"Илья Ильф, Евгений Петров. Фельетоны, статьи, речи" - читать интересную книгу автора

обманули, но все-таки кое-кто пришел. Имен что-то не видно, но все-таки
имеется здоровяк в капитанской форме с золотыми шевронами. Да и другие
как-то вызывают доверие. Они еще не очень знаменитые, но среди них есть один
в пенсне, - как видно, писатель чеховского толка.
В общем, можно начинать прения.
- Вот вы тут сидите и ни черта не делаете, - сразу начинает здоровяк в
капитанской форме, - а между тем происходят события огромной важности.
Мейерхольд сползает в мелкобуржуазное болото! Если я человек живой, так
сказать, сделанный из мяса, я этого так не оставлю.
Он говорит долго и убедительно. Главным образом о Мейерхольде. Ему
аплодируют.
- А сахароварение? - робко спрашивает секретарь.
- Какое к черту сахароварение, - сердится писатель, - когда, с моей
точки зрения, сейчас главное - это маринизацня литературы!
И он уходит, злой, коренастый и симпатичный. Как-то незаметно
ускользают и другие. Остаются только трое, в том числе писатель в пенсне,
чеховского толка.
Их мало, но зато это не люди, а клад.
Они со всем соглашаются. Да. Их интересует сахароварение. Да. Они уже
давно мечтали включиться. Мало того. Они желают сейчас же, немедленно
приступить к разрешению практических вопросов.
Например:
а) куда ехать (хорошо бы поюжнее);
б) сколько за это дадут (вы понимаете, специфика вопроса);
в) можно ли получить натурой (сахаром, патокой и малясом).
Это чудные, отзывчивые люди. Уж эти отобразят. Непонятно только, зачем
им сахар. Впрочем, - может быть, они хотят получше изучить самую, так
сказать, продукцию. Это интересно. Пусть изучают.
Писатель чеховского толка требует еще сапоги, теплые кальсоны и пятьсот
штук папирос "Норд". Это уже труднее, но завхоз обещает устроить.
Они очаровательные люди - Ж.Н. Подпругин, Ал. Благословенный и Самуил
Децембер (Новембер).
Тихо смеясь, они покидают банкетный зал. И в то время как добрые
сахаровары обмениваются впечатлениями, хвалят литературу и толкуют об
идеалах, Подпругин, Благословенный и Децембер (Новембер) катят в трамвае.
Держась за ремни и раскачиваясь, они кричат друг другу:
- Знатная малина!
- Мировая кормушка!
- Ну! Кормушка не кормушка, а лежбище глупых тюленей. Только и знай,
что ходи и глуши их гарпуном!
- Ах, какого маху дал! Можно было сорвать еще бобриковое пальто "реглан
ВЦСПС". Ах, забыл! Ах, дурак! Они бы дали!
- Глубинный лов я уже отобразил. Отображу и сахарный песок. А роман
можно назвать "Герои рафинада".
И все трое смеются журчащим русалочьим смехом. Они все понимают. Это
промышленники, зверобои, гарпунщики.
Пусть другие кипятятся, говорят о мировоззрении, о методе, о метафоре,
даже о знаках препинания. Гарпунщику все равно. Он сидит на очередном
товарищеском ужине в очередном учреждении и, достойно улыбаясь, помешивает
ложечкой чай. Пусть литературные капитаны говорят высокие слова. Это