"Илья Ильф, Евгений Петров. Фельетоны, статьи, речи" - читать интересную книгу автора

говорит сахарный командующий. - О цементе есть роман, о чугуне пишут без
конца, даже о судаках есть какая-то пьеса в разрезе здорового оптимизма, а о
сахароварении, кроме специальных брошюр, - ни слова. Пора, пора включить
писателей в сахароваренческие проблемы.
Секретарю поручают подработать вопрос и в двадцать четыре часа (иногда
в сорок восемь) мобилизовать писательскую общественность.
- Я полагаю, - сообщает секретарь, - что нам надо идти по линии
товарищеского ужина. Форма обычная. Дорогой товарищ... то да се... ваше
присутствие необходимо.
Решают пойти именно по этой линии, тем более что сахар свой, а
остальные элементы ужина можно добыть при помощи натурального обмена с
другими учреждениями.
Список приглашенных составляется тут же.
- Значит, так: Алексей Толстой, Гладков, Сейфуллина, потом на Л... ну,
который "Сотьсаранчуки"... да, Леонов. Еще Олеша, он это здорово умеет.
Парочку из пролетарских поглавнее, Фадеева и Афиногенова на предмет пьесы.
Для смеха можно Зощенко, пусть сочинит чего-нибудь вроде "Аристократки", но
в разрезе сахарной свеклы. Хорошо бы еще критика вовлечь. Они пусть пишут, а
он их пусть тут на месте критикует.
- И подводит базу.
- Да, и, конечно, базу. Пишите какого-нибудь критика. Явка обязательна.
И вот плетется курьерша с брезентовой разносной книгой. И солнце светит
ей в стриженый затылок. И весна на дворе. И все хорошо.
Еще немножко - и загадочный процесс сахароварения будет наконец
отображен в художественной литературе.
Но на земле нет счастья. Вечером выясняется, что произошел тяжелый,
непонятный прорыв.
Стоит длинный стол, на столе - тарелочки, вокзальные графинчики,
бутерброды, незаконно добытые при помощи натурального обмена, семейные
котлеты и пирожные.
Все есть. А писателей нет. Не пришли. Подло обманули. Дезертировали с
фронта сахароварения.
Секретарь корчится под уничтожающими взглядами начальства. Мерцают
бутерброды с засохшим сыром. Ах, как плохо!
- Кто ж так делает? - неожиданно говорит заведующий хозяйством. - Кто ж
так мобилизует творческий актив? Вы сколько человек пригласили? Тридцать? И
никто не пришел? Значит, нужно пригласить триста. И придет человек десять.
Как раз то, что нам нужно. А бутерброды можно спрыснуть кипятком. Будут как
живые.
- Позвольте, откуда же взять триста? Разве есть так много... художников
слова?
- Ого! Вы не знаете, что делается! Один горком писателей может
выставить три тысячи сабель! А Всеросскомдрам? А малые формы? Это же Золотая
орда! Нашествие Батыя! А Дом самодеятельности имени Крупской? Это же
неиссякаемый источник творческой энергии! Они вам все чисто отобразят. Идите
прямо в Дом Герцена и кройте приглашения по алфавиту. А о бутербродах не
беспокоитесь. Подадим как новенькие.
Так и делают. Искусство требует жертв.
На этот раз в уютном конференц-зале сахарного заведения становится
довольно людно. Правда, Алексей Толстой, Фадеев и многие другие опять подло