"Э.В.Ильенков. Диалектическая логика (Очерки истории и теории) " - читать интересную книгу автора

его, по терминологии Спинозы.
Ведь все дело заключается в том, что, "согласно природе", мыслящее тело
вовсе не привязано своей структурно-анатомической организацией к какому-либо
частному способу действия, к какой бы то ни было "частной форме" внешних
тел. Оно связано с ними, но только актуально, в данный момент, а вовсе не
изначально и не навсегда. Его способ действий имеет ярко выраженный
универсальный характер, то есть постоянно расширяется, охватывая все новые и
новые вещи и их формы, активно и пластично применяясь к ним.
Поэтому-то Спиноза и определяет мышление как "атрибут субстанции", а не
как "модус", не как частный случай. Тем самым Спиноза и утверждает на языке
своего века, что той единственной системой, внутри которой мышление имеет
место с необходимостью, а не по случаю, является не единичное тело и даже не
сколь угодно широкий круг таких же тел, а только и единственно природа в
целом. Отдельное тело обладает мышлением лишь в силу того или иного стечения
обстоятельств Пересечение и сочетание множества причинно-следственных цепей
в одном случае может привести к появлению мыслящего тела, а в другом -
просто тела, камня, дерева и т.п. Так что отдельное тело - даже человеческое
обладает мышлением вовсе не с необходимостью. Только природе в целом с
абсолютной необходимостью присущи "все ее совершенства", в том числе и
мышление, хотя она и не реализует сие "совершенство" в каждом единичном
теле, в каждый момент времени, в каждом из своих "модусов".
Эта точка зрения Спинозы, видимо, и дала Энгельсу основание ответить на
вопрос Плеханова категорически и недвусмысленно. "Так, по-вашему, - спросил
я, - старик Спиноза был прав, говоря, что мысль и протяжение не что иное,
как два атрибута одной и той же субстанции?" "Конечно, - ответил Энгельс, -
старик Спиноза был вполне прав"[7].
Определение Спинозы означает следующее: в человеке мыслит та же самая
материя, которая в других случаях (в других "модусах") только "простирается"
в виде камня или любого другого "немыслящего тела", мышление и в самом деле
нельзя отделить от мировой материи и противопоставить ей же самой в виде
особого, бестелесного "духа", оно - ее собственное совершенство. Именно так
и понимали Спинозу Гердер и Гете, Ламетри и Дидро, Маркс и Энгельс.
Такова общеметодологическая позиция, которая позднее позволила Ленину
заявить, что в самом фундаменте материи резонно предположить свойство,
родственное ощущению, хотя и не тождественное ему, - свойство отражения.
Мышление и есть, согласно Ленину, высшая форма развития этого всеобщего и
чрезвычайно существенного для материи свойства, то есть атрибута. И если
отрицать за материей этот ее атрибут, то она сама будет мыслиться, как
выразился бы Спиноза, "несовершенным образом", или, как писали Энгельс и
Ленин, попросту неверно, односторонне-механистически. И тогда вы непременно
впадаете в самое настоящее берклианство, в толкование природы как "комплекса
моих ощущений", как абсолютно специфичных для "одушевленного существа"
кирпичиков, из которых складывается весь мир представлений, то есть мир, как
и каким мы его знаем... Ибо берклианство и есть абсолютно неизбежное
дополнение и восполнение односторонне-механистического понимания природы,
наказание за грех "несовершенного способа представления о субстанции"...
Потому-то Спиноза и говорит, что субстанция, то есть всеобщая мировая
материя, обладает вовсе не одним только свойством "простираться", а и еще
многими другими столь же неотъемлемыми (неотделимыми от нее, хотя и
отделимыми от любого "конечного" тела) свойствами, атрибутами, из коих мы,