"Камил Икрамов. Скворечник, в котором не жили скворцы (Повесть для старшекласников)(про войну)" - читать интересную книгу автора

Мне всегда нравилось, когда Петын пел.
- Петын, - сказал я, - у Кириакиса патефон есть и пластинки Вадима
Козина, так ты поешь лучше, чем Козин.
- Чтоб хорошо петь, душу надо иметь, - сказал Петын. - А ты к этим
немцам все еще ходишь?
- Ну, они не совсем немцы, - возразил я. - Кроме того, я с ними
поругался сегодня.
- И к Барыне захаживаешь?
- Нет. Видел ее сегодня.
- Небось паникует интеллигенция? - спросил Петын.
- Не заметил. Они на вид спокойные все. Ты знаешь, Петын, вот
Кириакис, например, очень спокойный. У него, когда дача сгорела, он на вид
совсем не волновался, прямо будто это не его дача горит. А ведь дача была
новая. И вся сгорела. Только одна уборная осталась.
Я сегодня второй раз рассказывал, что у Кириакиса сгорела дача.
Первый раз Сережке, когда говорил о подозрениях, а второй раз сейчас -
Петыну. Сережка пропустил мои слова мимо ушей. Петыну я рассказывал, чтобы
защитить Кириакиса, но он, видимо, понял то, чего не понял Сережка.
- Сгорела дачка? Подумаешь, большая для него потеря! Гитлер ему новую
построит, со всеми удобствами.
Такое объяснение мне не приходило в голову. Так вот почему был
спокоен Андрей Глебович...
Шурка посмотрел на меня с укором. Ведь ему-то я мог сказать, что у
Кириакиса сгорела дача!
Петын разлил водку - Толику и себе. Они выпили, и Петын опять запел:

Наш уголок нам никогда не тесен,
Когда ты в нем, то в нем цветет весна.
Не уходи, еще не спето столько песен,
Еще звенит в гитаре каждая струна.

Мне очень хотелось, чтобы Петын снял гимнастерку, тогда я увидел бы
его рану. Я никогда не видел огнестрельного ранения. И еще я помню, что у
Петына на груди была очень красивая наколка. Там были три карты, бутылка и
женщина с рыбьим хвостом. Под всем этим было еще вытатуировано: "Нет в
жизни счастья!"
Когда мы с Шуркой впервые увидели у Петына эту наколку, мы тоже
решили что-нибудь себе выколоть. Шурка хотел на левой руке выколоть свое
имя, но ему тогда помешал отец. Выпорол ремнем. Получились только две
палочки от буквы "ш". А я хотел выколоть себе что-нибудь покрасивее,
например, орла, несущего в когтях сына капитана Гранта. Я даже перерисовал
эту картинку из книжки, но до наколки дело не дошло. Нас отправили в
пионерлагерь, а там против наколок сильно боролись.
Петын разлил из бутылки последнее, что там было, и Толик встал.
- Ну, Петушок, - сказал он Петыну, - давай пять, держи три.
Это он потому так сказал, что у него на правой руке было всего три
пальца. Из-за этого и звали его Толик-Ручка. Нам он тоже протянул руку,
надел пальто и вышел.
Мы сидели еще долго, до самой ночи. Петын пел, вперемежку рассказывал
нам про войну и про свое увлекательное прошлое.