"Камил Икрамов. Скворечник, в котором не жили скворцы (Повесть для старшекласников)(про войну)" - читать интересную книгу автора

Фриц, и вы не годитесь мне в родители. Я Крылов, у меня фамилия есть! Я
русский! А вы немцы, немцы! И вы немка, Доротея Макаровна!
- Вон! Вон отсюда! - зарычал Кириакис.
Я бросился к двери. Слезы застилали мне глаза.
- Погоди! Погоди! - кричала вслед Доротея Макаровна. - Погоди,
дурачок! Я не немка, я русская. Я Дарья. Понимаешь - Дарья. Дарья
Макаровна Новичкова.
Но я не слушал. Я выскочил в прихожую и чуть не сбил с ног Барыню,
которая возле вешалки снимала с себя бархатное пальто.


СЕРЕЖКА-АЛЬБИНОС

Хорошо, что тети Лиды не было дома. Я пришел в таком состоянии, что
она наверняка полезла бы ко мне с вопросами. Что я мог ей сказать?..
Тетя Лида никогда меня не понимала, хотя и воспитывала с трех лет.
Моя мама была врачом и умерла во время какой-то эпидемии. Я ее не помнил
совсем. Отец работал строителем и все время разъезжал по разным Магниткам,
Кузнецкам, Игаркам, то есть по городам, о которых я знал только из
учебника географии. Отец утонул в Енисее, когда мне было шесть лет. Его я
помню. Он ходил в сапогах и гимнастерке под широким ремнем. Я знал, что он
воевал на гражданской войне, что у него было именное оружие - наган от
самого Климента Ефремовича Ворошилова. Нагана этого у нас не осталось,
потому что отец всегда носил его с собой и вместе с ним утонул.
Мне всегда казалось, что он утонул, как Чапаев, переплывая реку, и
что по нему стреляли враги. Я знал, что это не так, что на самом деле отец
утонул зимой. Ночью шел с какого-то совещания и провалился в полынью.
У нас в Москве от отца осталось только удостоверение на право ношения
оружия и его письма к тете Лиде. Мне он писем не писал, потому что я тогда
еще не умел читать. Письма все были похожи одно на другое. Все они
начинались словами: "Строители и изыскатели в моем лице приветствуют вас,
дорогая сестрица, из далекого..." Потом шло название города, который был
уже построен или еще только строился. Заканчивались письма также
одинаково: "Коту Ваське передай..." Дальше шло, что нужно передать мне,
потому что отец чаще всего называл меня котом Васькой.
Насколько "Васька" лучше "Фрица"!
Тетя Лида говорила, что котом Васькой я стал, когда съел всю сметану,
которую она приготовила для борща. Это было очень давно. Отец с матерью
приехали в Москву к тете Лиде. Они разговаривали и ждали, пока сварится
борщ. А я съел всю сметану. Я лично этого не помню.
Честно говоря, мне с тетей Лидой было неплохо, хотя мы совершенно
разные люди. Во всяком случае, я никогда не понимал, почему в книжках так
жалеют сирот. Меня в нашем доме никто не жалел. Даже наоборот, сапожник
Кобешкин однажды сказал:
- Тебе, пионер, полная лафа, потому что тетка лучше, чем отец с
матерью. Меня отец вожжами бил, а мать - скалкой.
Конечно, меня бы мои родители не били, но, с другой стороны, это тоже
неизвестно, потому что в жизни всякое бывает. Тетка и та иногда жалела:
- Бить тебя некому!
Обо всем этом думал я, лежа ничком на своей кровати. Слезы просохли,