"Камил Икрамов. Скворечник, в котором не жили скворцы (Повесть для старшекласников)(про войну)" - читать интересную книгу автора Гавриловы жили как раз над ней. Это между их окнами висел скворечник,
приколоченный к ноге женщины с прямым носом. Я когда-то думал, что это Гаврилов прибил скворечник, и спросил об этом Зойку. Мы тогда еще во втором классе учились. Зойка сказала, что скворечник у них общий, напополам с Ишиным. Но ей в то время верить было нельзя. Она до четвертого класса все время врала. Потом я забыл про этот скворечник, потому что в нем все равно никто не жил. - Наша дискуссия носит принципиальный характер, Егор Алексеевич, - добавила мать Вовки Ишина. - Немцы сами сбросят Гитлера, потому что народ Гёте и Вагнера, Бетховена... - Я с ней каждый день спорю! - зло посмотрев на Барыню, перебила Одинцова. - Она говорит: может, год. - Ну-ну, спорьте, дискутируйте, - сказал Гаврилов и шагнул в глубь парадного. - Егор Алексеевич, - с мольбой произнесла тетя Катя, - ты уж скажи нам. У меня мать с сестрой в Смоленске остались. Гаврилов задержался в подъезде и, повернув к нам свое заросшее щетиной лицо, сказал: - Бросьте вы ерундой заниматься: год, полгода... Года два, если не три! Мы слушали, как Гаврилов поднимается по лестнице. Мы молчали долго, пока не затихли его шаги. - Паникер! - сказала Одинцова. - Злобный паникер, сеющий злобные слухи. - Пойду отнесу ему сапоги, пусть подавится! - сказал Кобешкин. - - Это минутное настроение, так сказать, состояние аффекта, - сказала Барыня-Матишина. - Но в такое время человек должен владеть собой. Обязан владеть собой. Воспитанный человек - тот, кто умеет скрывать свои чувства. - Зажрался, паразит! - не унимался Кобешкин. - Отнесу ему сапоги и кину в морду. Брильянтов ему надо, дерьма ему надо! Все ругали Гаврилова так сильно, что я даже пожалел его. Мало ли что человек может брякнуть, не подумав! По себе знаю. - Он еще ответит за свое паникерство! - грозилась Одинцова. Тут подошли Петын и Шурка и стали слушать, как ругают Гаврилова. Петын сказал: - Гаврилов - рабочая аристократия. Ему все равно - русские ли, немцы, французы, австралийцы. Ему на народные нужды наплевать. Такие люди при любом режиме жить могут - и при фашистах и при коммунистах. Везде сыты и обуты... - Ты мне лучше три пятнадцать отдай, - неожиданно сказал Петыну Кобешкин. - Крохоборничаешь, единоличник... - Петын медленно достал из кармана пятерку и передал ее Шурке. - Отдай ему, Шурик, мне неохота с этим типом разговаривать. Кобешкин деньги взял и тут же заковылял к себе в подвал. Я разозлился на Петына и Шурку. Петын всегда Шуркой командовал, а Шурка - как кролик дрессированный. И еще мне не нравилось, что Петын называет его Шуриком. - Вот что, Василиса Акимовна, - сказал Петын как ни в чем не бывало, |
|
|