"Наталья Игнатова. Оса в паутине" - читать интересную книгу автора

- Для нескольких монографий, - поправила Айс.
Рассмеялись они одновременно.
Айс по-прежнему держала его руки и Зверь, опустив голову, коснулся
губами ее пальцев:
- Ты совсем другая, чем я думал.
- Ты совсем другой, - эхом отозвалась она.
И поцелуй его был таким... болезненно-сладостным, долгим и нежным, и в
груди заныло от томительной неги. Оторвавшись от его губ, Айс не сразу
смогла вздохнуть.
- Иди, - попросил Зверь, пряча взгляд, - пожалуйста.
Руки его - пойманные птицы, напряглись, чуть слышно пощелкивали
суставы. Айс смотрела, не могла не смотреть, как тонкие косточки словно
вжимаются друг в друга. Медленно, обдирая кожу, узкие кисти выскальзывали из
браслетов.
Вот почему он закован дважды: в запястьях и выше локтей.
- Не надо, - она обхватила его ладони, сжала, - не надо, Зверь. Тебя
накажут за это. Я... я поговорю с царем, обещаю, он примет выкуп. Завтра
или, может, через день. Не позже. Ты потерпи, ладно? Осталось совсем не
долго. Ты же не хочешь вернуться домой калекой? Они ведь ждут только повода,
Зверь. Чем дольше ты не сможешь летать, тем им лучше. Потерпи.
Айс поцеловала его высокий, горячий лоб. Губами притронулась к длинным,
колким ресницам.
- Все будет хорошо, - прошептала уверенно.
Он улыбнулся ей одними глазами. Сквозь ласковые звездочки зрачков
глядела звериная тоска.
- Все будет хорошо, - повторила Айс.
И быстро пошла к дверям.
Мохнатый шарик остался висеть под потолком, по-прежнему озаряя камеру
мягким и добрым светом.
Пусть.
Сам Зверь в жизни не попросил бы ее об этом, но Айс-то знала как
страшно ему оставаться в глухой и холодной темноте.

* * *

Первую минуту Зверь отчаянно отплевывался. Ее вкус, ее запах. Кажется,
никогда теперь не забыть. Еще и клыки... У-у, нелюдь... Ведьма! Светильник
этот. Вот дрянь! И как его погасить непонятно.
Фу.
Скривившись, он вытер губы. Понял, что руки дрожат и уставился на них с
нескрываемым отвращением.
Она касалась их. Трогала своими мерзкими теплыми лапами. Тварь.
Тварь... ведьма... Теперь всю жизнь не отмыться.
Зверь чувствовал себя так, как будто, проснувшись, обнаружил на лице
таракана. Мерзко. До тошноты, до дрожи.
"Прекрати истерику!" - приказал он себе. И прекратил. Не то, чтобы
совсем, но хотя бы дрожать перестал.
Ведьма.
Все. Хватит.
Зверь прислушался к тому, что делалось снаружи. Ведьма ушла. Осталась