"Наталья Игнатова. Дева и Змей" - читать интересную книгу автора

принять участие в большом летнем выезде?
- В каком выезде? - Элис поняла и даже поверила: сейчас, после
скачки-полета, она во многое готова была поверить. Но, вот незадача:
поверив - испугалась. - В Дикой Охоте?
- Так говорят люди. Я приглашаю вас, - голос Невилла стал серьезным, -
быть моей Леди на большом летнем выезде. Времени еще достаточно, чтобы
обдумать все, согласиться или отказаться. Праздник состоится в последнюю
ночью июля. Не спешите с решением.
Он помолчал.
- Коней-теке не зря называли небесными, - сказал с задумчивой теплотой,
так мягко, как будто сейчас, вместе с Элис, глазами Элис увидел высокого
золотистого Атара, его узкую морду, большие, под длинными ресницами,
выразительные глаза, короткую гриву, волосок к волоску лежащую на гибкой,
прекрасной шее. - Вы помните то время, Элис? Когда все, что с самого детства
вы пытались понять, так понять, чтобы суметь выразить словами, наконец
оформилось, стало четким и ясным, и вы любовались своим пониманием, как
красивой игрушкой, вертели обретенное знание так и эдак, радуясь тому, что с
любой стороны оно совершенно и непротиворечиво. Весь мир тогда выстроился
вокруг вас в сложную, великолепно живую картину, где все было на своем
месте, все было исполнено жизни и чувства. Все любило вас.
- О чем вы говорите? - беспокойство Элис передалось Камышинке, и кобыла
заплясала на месте, попятилась, прядая ушами.
- О том, что чувствовали вы, пока не рассказали о своем открытии отцу.
О той радости, которую убивали потом два года, уверяя себя в том, что она не
более, чем плоть вашей фантазии. Болезненной фантазии. Элис, я не читаю
мысли, но вы видите так ярко и красочно, что толкование этих видений не
составляет труда. Теке Атар, безлюдность, одиночество, полное множества
чужих жизней, о существовании которых знают все дети, но забывают, как
только чуть-чуть подрастут. Санта-Клаус снимает фальшивую бороду,
рождественская елка сгорает на свалке вместе с прочим мусором, игрушки,
которые были живыми, пылятся на чердаке. В четырнадцать лет вы избавились от
множества иллюзий, вы были взрослая, вы забывали медленнее, чем другие дети,
но все-таки забывали. И если бы не Атар, вернувший сказку, позволивший ей
возродиться, вы забыли бы все. Насовсем.
- Чей это дом? Если хозяева поинтересуются, что мы тут делаем, надо
будет как-то объясниться.
- Пойдемте.
Невилл спешился. И Элис увидела его: плащ-невидимку он снял и бросил на
седло.
- Пойдемте, мисс Ластхоп, вы сами увидите, чей это дом.
Как ни в чем не бывало, Невилл обхватил ее ладонями за талию и снял с
седла. Жест этот был настолько естественным, что Элис не успела даже
смутиться. Видимо, смущение и не подразумевалось.

Ворота оказались не заперты. Оставив лошадей на заднем дворе, возле
каменной вазы, заросшей дикой, колючей травой, они направились к парадной
двери, в обход старого особняка.
Когда-то дом был окружен парком: высокие темные липы еще стояли, как
полисмены в оцеплении, указывая направление аллей. Но в тени их, в сумерках,
неприятно густых среди яркого летнего дня, уже выросли кусты и деревья,