"Наталья Игнатова. Дева и Змей" - читать интересную книгу автора

жизни, какую описывали в этих книгах. Не пришлось ей ни одного лета провести
в "маленьком американском городке". Не довелось побегать босиком по
растрескавшимся, заросшим травой тротуарам, посидеть на веранде, когда
темнеет, слушая разговоры взрослых и скрип подвешенных к потолку качелей;
никогда не залезала она на деревья, чтобы издалека, с другими мальчишками и
девчонками поглядеть, что за фильмы показывают взрослым ночью в драйв-ине*
[драйв-ин - кинотеатр под открытым небом.].
Зато каждое лето папа на два месяца забирал ее с собой на ранчо.
Иногда - только ее, иногда собиралась большая компания из всех
друзей-подружек Элис. Там тоже было здорово. Там, наверное, даже лучше было,
чем в книжках. Лошади, огромные, как слоны, и добрые, как карусельные
лошадки, звонкая земля под копытами, далекий-далекий горизонт, пахнущая
дымом и очень вкусная еда. Москиты, большие, как стрекозы. Озера, маленькие,
как лужи. И мама, приезжающая по выходным, такая непривычная в клетчатой
рубашке, в ярко-алом шейном платке, с волосами, забранными под широкополую
шляпу. Мама, пахнущая духами. С безупречным маникюром. Никогда не забывающая
подкрасить кончики ресниц и выщипать брови.
Каждый год, каждое лето два месяца восхитительных каникул. Элис не
любила вестерны: там часто убивали лошадей. И удивлялась, почему у лошадей
нет крыльев, ведь они стали бы еще прекрасней, если б умели летать.
Ей много о чем тогда мечталось. Так что родители, в конце концов, стали
беспокоиться. Как выяснилось - не напрасно.
Но ведь ее вылечили. Вылечили навсегда. Теперь ей твердо известно, где
должны заканчиваться фантазии. И неужели она всерьез собирается рискнуть
хрупким равновесием между здравым смыслом и воображением?
Элис встрепенулась, оглядываясь. Вот сад. Приземистые, с широкими
кронами яблони. Дорожки засыпаны гравием, под деревьями темно-зеленая,
густая трава, а на клумбах, разбросанных тут и там, цветники, и каждый
окаймлен крохотными бархатными гвоздиками. Фрау Хегель сказала, что будет
приходить дважды в неделю, чтобы ухаживать за цветами. И просила под вечер,
если день будет жарким, включать поливальные установки. Какая обычная жизнь,
но никогда раньше так пожить не доводилось. За тем вон маленьким столиком, в
окружении сиреневых кустов, наверное, очень хорошо читать. Или работать. За
лето нужно страшно много прочесть, и это, не считая тех книг, которые просил
проштудировать папа. Он хочет, чтобы Элис разбиралась не только в сказках.
Других-то наследников нет. Да если бы и были, уж папа-то знает наверняка:
дочка у него умница, за что ни возьмется - все сделает.
Ну, надо же, с какой любовью думаешь о родителях, когда они далеко!
Было жарко. Элис и не заметила, как растаяла утренняя зябкость. Солнце
почти поднялось в зенит и под яблонями лежала густая, уютная тень. Можно
было хоть весь день проваляться здесь, на травке, запасшись бутербродами и
листая книжку. А можно было подняться, наконец, на Змеиный холм. Всё -
сказки. Вымысел или ловкость рук, или обман зрения, устроенный с помощью
гипноза, зеркал, черт знает чего еще. Главное, не забывать об этом, держать
знание перед глазами, как темное стеклышко, когда смотришь на солнечное
затмение.
Совсем не трудно.
Наверное, даже, легко.

До подножия холма, до начала тропинки наверх, она шла медленно,